Зеркала

Микки резанул по горлу Чейни остро заточенным ножом.

Кровь залила тело Гены и пол перед ними.

========== Возвращение в цикл. Соня, Гаутер и крошка Ти ==========

Пустырь на окраине города обнесён высоким забором и множеством загадочных историй. Ещё год назад здесь стоял дом, а сегодня нет ничего, лишь разровненная бульдозерами земля. Кое-где на ней валяются камни, кое-где прорастает трава. Это место жители соседних домов стараются обходить стороной, странные слухи теснятся над этим пустырём, не распространяясь за его черту.

О судьбе оставшихся никому ничего неизвестно. Спроси любого — и никто даже не вспомнит, когда именно к дому приехали автобусы, забравшие детей. Как стены дома ограждали малышей от внешнего мира, так и тот пустырь ограждал память о них от лжи и искажения.

Зато кладбище за оградой работало, как ни в чём не бывало.

Десятилетние ребята из соседних домов, выбравшиеся в этот день погулять, прокрались через ограду в обход пристанища пьяного сторожа. Там, недалеко, в заборе была небольшая дыра. В аккурат со стороны пустыря, которого местная детвора интуитивно сторонилась. Дети крались меж могил, оглядываясь по сторонам и прячась от сторожа и от случайных прохожих, но в этот солнечный ясный день людей здесь не было. Крошка Ти — самый маленький из ребят — боялся каждого шороха, и Пох вёл его за собой, взяв за руку. Рядом с ними шагали Хэл, Мышь и Гаутер; Гаутер вёл всех, потому что он был единственным, кто знал дорогу.

О могилы к могиле они перебирались, рассматривая надписи и имена, спрятанные в высокой неухоженной траве, пока, наконец, не добрались до другого конца кладбища. Гаутер остановился у одного из памятников с низкой оградой, через которую легко было перебраться даже десятилетнему мальчишке, и гордо сообщил, что они пришли. Ребята завертели головой по сторонам.

— И что здесь интересного? — неодобрительно проворчал Пох. — Могилы как могилы. Ну, изрисовал их кто-то, и что?

На некоторых соседних плитах помимо имён захороненных людей были и другие странные надписи, нацарапанные чем-то острым. Гаутер удивлённо посмотрел на Поха, а затем разочарованно вздохнул.

— Опять твои дурацкие шутки! — возмутился Пох. — Всё, мы уходим! Мы больше никогда не будем играть с тобой!

— Да и больно надо! — обиженно пробубнил Гаутер.

Возмущаясь и ворча, Пох побрёл обратно, жалуясь на бесполезно потраченное утро. Ребята поплелись за ним, и только самый маленький из них не пошёл за остальными.

— Эй, Ти, — позвал Хэл, — идём. — Но крошка Ти не сдвинулся с места.

— Неужели ты останешься с этим неудачником? — крикнул Пох.

Мальчик повернулся к ним и скромно и неуверенно кивнул.

— Тогда с тобой мы тоже не будем играть!

Когда высокая трава и ограды свежих и уже старых могил скрыли ребят из вида, а нехоженые тропинки увели их прочь, крошка Ти перевёл взгляд с исчезающих спин на исчерченный белыми полосами памятник из чёрного камня. Нацарапанные на нём буквы складывались в красивое имя, но его внимание привлекло не это. На самом памятнике, закинув ногу на ногу, сидел взрослый мальчик. Он перебирал в руках кожаный ремешок и, когда уходящие ребята окончательно скрылись из вида, перевёл свой взгляд с них на мальчиков рядом с собой.

— А ты кто? — спросил его Ти.

— О, ты видишь его? — воскликнул Гаутер. — Это Соня. Остальные — неудачники, — фыркнул он, обращаясь к мальчику, сидящему на чёрном расцарапанном памятнике. — Но ты не волнуйся, я найду ещё кого-нибудь, кто может тебя видеть. Тогда ты познакомишь меня со своими друзьями?

— С друзьями? — удивился крошка Ти.

— С призраками! — с гордостью заявил Гаутер.

— Эй, не называй нас призраками, — весёлой расслабленной усмешкой подала голос Соня.

— Но ты так и не рассказал, кто ты такой, — Гаутер задумался. — А, значит, будешь призраком. Ты похож на призрака и взрослые тебя не могут видеть. Эй, а расскажи ещё раз про то, как ты стал призраком.

— А разве твой трусишка-друг не испугается?

— Я-я… не испугаюсь! — сжав руки в кулачки, выпалил крошка Ти.

— Так ты ж не страшный, чего тебя боятся? — Гаутер развёл руками.

— А сторожа? — загадочно протянула Соня. Засмеявшись, Гаутер отмахнулся.

— Да кому этот старый пьяница нужен? Готов поспорить, что его никто никогда не боялся.

— Это точно, — произнесла Соня. — Когда я впервые появился здесь, мне было одиннадцать, а он уже работал сторожем на этом кладбище.

— Правда? — с неподдельным интересом воскликнули ребята.

И Соня принялась рассказывать им свою историю.

— Однажды я убежал из Дома, и он вместе с воспитателями искали меня здесь целую ночь. Он был самым бесполезным. Он даже не знает, кто где на его кладбище похоронен. Впервые мы встретились, когда я искал могилу человека по имени Фаллен. В ту ночь…

В ту ночь, накрываясь от разошедшегося дождя старой курткой, которая была ему велика, мальчик пробрался через дыру в заборе за сараем. Отодвинул доски, сваленные в кучу, и прополз по грязной сырой земле, перепачкавшись с головы до ног. Из-за дождя и провальной темноты, облепившей всё вокруг, дорога различалась плохо. Но ему сказали идти по ней, и он должен был идти по ней. Мальчик стукнул фонариком о широкий ствол дерева и он заморгал неохотно. Дрожащий ломаный луч осветил дорогу впереди, открывая собой какую-то пару метров, и мальчик нырнул в кусты, не сводя взгляда с еле заметной тропинки.

Она петляла между гигантами-деревьями, их листья дрожали на ветру, а самые сильные его порывы колотили ветки о соседние стволы. Крупные капли падали на землю, месили грязь под ногами, смешивая и без того одинаково чёрные краски ночи. Тёмно-зелёные кроны деревьев, коричневая земля и тёмно-синее небо были черны до безобразия. Ряд размывающихся жёлтых огней дрожал впереди. Мальчик погасил фонарик, ускоряя шаг, и выбежал на свет. На окраину старого кладбища…