Зеркальные миры. Хранители Эрохо

На резной столешнице – кипа документов. Никто не должен усомниться: Алонцо Первый уверено правит, а не просто сидит на троне. И если для спокойствия Кассии потребуется пожертвовать сыном – сделает это без колебаний.

Амари вздохнул. В окно настойчиво бился ветер, а на небе – алом и чистом – нет ни единой тучки. Благодать природы не соответствовала моменту. Алонцо небрежно поставил подпись под документом, приложил перстень, отбросил перо, перечитал, зло ухмыляясь:

– Пока можешь поразмышлять над тем, что вполне мог остаться на Часовой. Или о своем фехтовальном умении ты более высокого мнения, чем я? Могу я узнать причину?

– Тебе не понравится, отец.

Алонцо вскинул бровь в немом вопросе, Амари отзеркалил этот жест. Они с отцом были удивительно похожими манерами, мимикой, жестами, интонацией и кардинально отличались внешне. Алонцо – резок и красив, даже в неполные шестьдесят смущал покой юных фрейлин. От южных пращуров он взял курчавые волосы и хищный профиль. Амари же слишком походил на мать – сероглазый и русоволосый северный мальчик со звучной приморской фамилией.

– Даже так? – если его величество и казался разозленным, когда Амари вошел, то теперь окончательно успокоился. Истинные чувства он привык прятать даже от сыновей. – Тогда послушай, чем нам может грозить убийство брата кесаря принцем крови.

– Младшим и не претендующим на трон, – поспешил вставить Амари и тотчас пожалел об этом.

– Не зарекайся… – задумчиво проговорил Алонцо. – У меня тоже были старшие братья, если помнишь.

– Прости. – Такого же не претендующего на трон принца, младшего в роду, судьбу отца решила кровавая ночь накануне его пятилетия. Назревало вооруженное столкновение с Парисом, да и внутри страны было неспокойно: в столице расцвел заговор. Ночью мятежникам удалось проникнуть во внутренние покои дворца.

Алонцо поднялся, вальяжно прошелся по кабинету. Огоньки свечей испуганно вздрогнули, по стенам заметались тени. А потом он заговорил: говорил, говорил… то, о чем Амари и не подозревал.

Через четверть часа он готов был лично ехать в Намит – приносить извинения, а лучше геройски погибнуть на предстоящей войне с кесарией. Вины своей он не отрицал – вызвал, убил, подкинул Намиту прекрасный повод разрушить и без того хлипкий мир. Вот только имейся возможность все изменить, Амари ей не воспользовался бы.

– В любом случае, – прищурился Алонцо, – оставаться в столице для тебя и опасно, и неправильно, даже если кесарь проглотит оскорбление.

– Ты отсылаешь меня? – в сердце занозой кольнула обида, пусть и винить, кроме себя, некого.

– Отправляю. С… хм… миссией. В Нидос, а конкретнее – в Нозарок, – Алонцо кивнул на лежащий на столе приказ и немного смягчил интонации. – Не тревожься, не навсегда.

Читать перевернутые тексты Амари терпеть не мог, а брать лист в руки не решился. Выбрав из нескольких зол меньшее, он обошел стол и навис над отцовским креслом.

«Принцу крови Амари Рейесу предписывается отправиться в герцогство Нидос для проверки достоверности событий и жалоб на бездействие владетеля северных земель герцога Веласко Керво».

Пояснений не было – лишь скупые строки.

Амари поморщился:

– Я ничего не понял. О чем здесь речь? Что за события и… Керво?

Наверное, ехать в Нидос все же лучше, чем сидеть под домашним арестом.

– События? Скорее уж слухи: неприятные, тревожные и странные. Про убивающее людей чудище и жестокости властелина Нидоса.

«Что за бред!» – к счастью, Амари хватило ума не произнести этого вслух.

– Веласко Керво – властелин Нидоса, – с нажимом проговорил Алонцо. – Да-да, именно один из представителей того самого рода. Однако это неважно: главными для тебя будут не древние легенды и давно похороненная кровная вражда, а действия герцога. Разберись в происходящем!

Амари прикусил губу в бессильной ярости. Отец, разумеется, прав: держаться за кровную месть безрассудно. Последний из рода бывших врагов мог оказаться порядочным человеком. Хотя… что там говорилось о его несправедливости?

– И на слухи, и на жалобы можно не обращать внимания, – продолжил Алонцо, – но беженцы… их уже довольно много, и вряд ли приток босоты в благополучные районы страны порадует местных жителей. Кроме того, я менее всего заинтересован в усилении внутренней стражи и охоте за разбойниками. Действующая армия необходима на границе с Намитом, на подавление беспорядков внутри Кассии времени нет.

– Хорошо. Я согласен, что не стоит держаться за прошлое, но… чудовище? Это уж слишком, – сказал Амари. Подобный повод был смешон. Неужели Алонцо захотел наказать его именно так? – Я давно не верю в страшные сказки, отец.

– Я не предлагаю тебе в них уверовать. Просто разберись.

О желаниях, планах и робкой просьбе в случае войны отправиться в действующую армию следовало забыть.

– И каковы мои полномочия?

Алонцо, уже готовый к сопротивлению, превратил невысказанное возражение в улыбку – впрочем, довольно искреннюю. Он потянулся к шнуру для вызова слуг, приказал подать ужин; бросил взгляд на окно, где таяла алая полоса заката, и умирал вечер, превращаясь в ночь.

– Что касается полномочий, то их толком и нет. В Нозароке ты будешь моими глазами и ушами: видеть, слышать, подмечать неявное, но не судить.

Амари вздохнул, но не стал спорить.

– Разумеется, я не отбираю у тебя права действовать так, как посчитаешь нужным, – пояснил Алонцо. – Но хорошенько запомни, Амари: бессмысленных дуэлей я больше не потерплю.

***

Отъезд откладывался. Внезапно зарядившие дожди превратили дороги в месиво. Конечно, выехать удалось бы и сейчас, но топтаться в грязи из-за двух-трех дней выигрыша во времени Амари не хотел. Он нервно метался по дворцу, избегая знакомых и злясь на отсутствие в столице братьев. Славно было бы спросить совета у Рамеля, а с Дарио и Мигелем запереться где-нибудь и напиться до умопомрачения. Но, увы, старший отбыл на очередные мирные переговоры в Парис, а средние уехали к морю.

Амари бесцельно мерил шагами коридор, погрузившись в безрадостные размышления. Только с третьего раза расслышав собственное имя, он оглянулся. Из приоткрытой двери струился мягкий золотистый свет. В воздухе повеяло морской свежестью, которую сестра предпочитала изысканным цветочным ароматам и горьким южным благовониям. По ним в эту весну сходил с ума кастеллский двор, но Эрике не было до моды никакого дела.

Она стояла на пороге: маленькая, ясноглазая, с ниспадающими до пояса локонами черных волос. Летнее домашнее платье синего шелка подчеркивало ее тонкий стан, шею украшал огромный сапфир в серебряной оправе – с ним Эрика не расставалась никогда. Выглядела она сейчас как кто угодно, только не кассийская принцесса. В личные покои государей посторонних не пускали, и дети Алонцо пользовались полной свободой и пренебрегали этикетом. Во время же приемов и балов они одевались и вели себя так, чтобы не вызвать неудовольствие даже у самых ярых радетелей за церемонность и приличия.