Зеркало для Алисы. Сборник рассказов

Тропа вела вперёд, потом у развилки направо, потом опять вперёд. Огромный замок со множеством комнат и залов, по которым его долго водили Крош с Лунтиком, и где он играл и веселился вместе с другими детьми и сказочными героями, остался позади. Максим оглянулся – замок возвышался слева от него, окна во всех башнях полны разноцветных огней, некоторые из них открыты, оттуда слышатся радостная музыка и смех. И он вдруг отчётливо, с тоской и грустью, внезапно и моментально заполнившими детское сердце, понял, что обратной дороги нет.

Максим завертел головой в поисках папы и мамы, и увидел их тоже сзади, но справа, стоящих далеко, дальше, чем замок, на какой-то возвышенности, отдельно друг от друга – маленькие тёмные неподвижные фигуры. Ему страшно захотелось назад, к ним – побежать, охватить руками, обнять, но он знал, что это бесполезно, и ничего не получится.

– Мама! – крикнул он. – Папа! Идите сюда, ко мне! – и усиленно замахал руками, чтобы привлечь их внимание. Он не услышал своего голоса, но увидел, что родители тоже подняли руки и машут ему в ответ. Возможно, и они ему что-то кричали, но отсюда не было слышно ни слова. Максим, отчётливо понимая, что у него всё равно ничего не получится, даже не сделал попытки бежать к ним. Он отвернулся, сел на траву и заплакал.

Здесь, на воздухе, было тихо и тепло. В замок он попал днём, почти сразу после того, как его привезли в больницу, и провёл там много времени, побывав вместе с Крошем и Лунтиком на всех этажах, во всех коридорах, залах и комнатах. Там играли другие дети, – к сожалению, все незнакомые, – ходили, бегали и летали герои самых разных сказок и мультфильмов, все веселились и радовались, а вокруг постоянно происходили всяческие невероятные волшебные чудеса. Сейчас же, когда он вышел оттуда, кругом была густая поздняя ночь, а рядом – никого.

Всё ещё всхлипывая, Максим огляделся. Он сидел на самом краю какой-то огромной долины, покрытой густой высокой травой и простирающейся далеко вперед. Там, вдалеке, она переходила в лес, а за лесом возвышались горы. Как и покинутый замок, местность эта была весьма необычной: и в траве, которая слегка колыхалась от слабого ветра, и среди далёких деревьев постоянно сверкали и двигались многочисленные маленькие огоньки – красные, жёлтые, голубые, белые, – словно там живут и движутся туда-сюда какие-то маленькие существа. Однако при этом никого из них не было видно. А над долиной, лесом и горами раскинулось бездонное ночное небо, в котором радостно и ярко сияли тысячи разноцветных звезд.

Максим потрясённо поднялся и долго смотрел вверх. Он никогда не видел настолько звёздного неба – ни когда вечерами гулял с родителями, братом и сестрой по городу, ни когда в садике, на зимней прогулке после ужина, воспитательница рассказывала детям о космосе. Звёзд было очень много, и они были самые разнообразные: большие, маленькие, средние, самых разных цветов и оттенков. Некоторые порой срывались со своих мест и искоса падали вниз на землю, куда-то за лес и горы, но большинство висели неподвижно. Они сверкали, мерцали и блистали, соединяясь в причудливые созвездия, а посредине тянулась широкая и длинная густая звёздная полоса, похожая на дорогу через все небо.

Но больше всего его поразили не звезды. Прямо перед ним в вышине, в профиль, висел огромный сияющий золотистый месяц с длинным носом и одним-единственным глазом. Этот глаз, живой и внимательный, пристально смотрел прямо на Максима и, поймав его изумлённый взгляд, подмигнул ему. И тотчас же рот месяца расплылся в широкой улыбке.

От неожиданности Максим сделал было шаг назад, но его словно не пустила невидимая неощутимая стена. В этот же момент огней в траве и далёком лесу словно стало больше, они засветились даже в горах, слегка мерцая, а в небе послышался едва уловимый звон, через несколько секунд превратившийся в тихую мелодичную музыку.

Внезапно часть звёзд двинулась со своих мест и, причудливо объединяясь друг с другом, сформировалась в сияющие силуэты огромных парусных судов, которые выстроились друг за другом и вереницей, спокойно торжественно, поплыли по небу в направлении месяца. А у того из единственного глаза, плавно разворачиваясь в воздухе, вышла и спустилась прямо к ногам Максима длинная лестница, сверкающая серебром.

Максим вопросительно оглянулся назад. Там по-прежнему возвышался весёлый замок и стояли темные разобщённые фигуры родителей. Они снова махали ему, но не из стороны в сторону, а вперёд-назад, будто прощаясь. И он еле сдержался, чтобы из глаз снова не полились слёзы.

Первый шаг на первую ступеньку лестницы сделал даже не он сам, а что-то другое, будто заставившее его, но зато дальше Максим двинулся самостоятельно. Поднимаясь, он больше не оглядывался назад, а зачарованно смотрел вперёд, вверх и по сторонам, где справа и слева, ниже и выше параллельно с ним – к месяцу и дальше, за него, куда-то в далёкую даль – плыли огромные корабли, чьи светящиеся звездные паруса и флаги развевались на неощутимом ветру. С каждым шагом на душе у Максима становилось легче и спокойнее, и он шёл и шёл, без устали поднимаясь выше, становясь всё ближе и ближе к огромному приветливому глазу, который всё отчетливее превращался в огромную дверь во что-то сияющее и неизвестное.

Хирург снял с лица влажную повязку и отбросил ее в сторону.

– Всё, – сказал он сиплым голосом. – Констатируем смерть. – Он закрыл мальчику глаза, подольше придержал его нижнюю челюсть, поправил руки. – Три с половиной года было парню. – И, повернувшись, к ассистенту, спросил: – Оля, есть сигареты?

– Фёдор Иванович, вы же не ку… – вырвалось у той, но она тут же прикусила язык. – Да, есть.

Фёдор Иванович посмотрел на горизонтальную линию на кардиографе.

– Курю, – ответил он.

Зеркало для Алисы

В этом зеркале было что-то неуловимо странное, но что именно – Ричард понять не мог. Собственно, он зашёл в комиссионный магазин, чтобы присмотреть себе письменный стол и пару стульев, да и просто из любопытства – поглядеть, что там такое продаётся. Но, проходя мимо большого зеркала, висевшего посреди стены одной из комнат, вдруг остановился и, сам не понимая почему, посмотрел туда. Вроде бы, ничего необычного: отражается он сам, мебель у противоположной стены, картины на стене, проходящие мимо другие посетители.

И, тем не менее, что-то всё-таки было не так. Ричард почувствовал это так явственно, что ему стало не по себе. Он вгляделся в стекло – да нет, ничего необычного, всё, как и прежде. Он сам, мебель, несколько картин, стекло ровное и чистое, без пятен и царапин, массивная, хорошо отлакированная деревянная рама с вырезанными на ней листьями и цветами. Что же его смутило? Видимо, показалось. И, постояв ещё немного, он прошёл дальше.

Письменного стола Ричард так и не нашёл, а те стулья, что здесь были, ему не понравились. Но зато магазин был полон множеством других интересных вещей: старинные шкафы, допотопные комоды с коваными углами, изящные диваны, кресла и трюмо, секретеры, книги конца прошлого века и старше, резные шкатулки, причудливые пепельницы и простые старые чернильницы, множество дамских и детских безделушек и даже роскошная лошадиная сбруя – пожалуй, времён короля Джорджа Второго – в одном из углов.