Зеркало любви
Шрифт:
– Да, - София Рустамовна даже поежилась.
– Даже не представляю, что бы я сделала на ее месте. Наверное, ударилась бы в слезы...
– А я хорошо представляю, что сделала бы с подлыми девками, которые копались в прошлом порядочной девушки с желанием измазать ее грязью.
Голос Ольги Викторовны окреп, прозвенел сталью. И муж положил ладонь на ее локоть.
– Олечка, не переживай. Думаю, эти особы сами себя наказали.
– А ты представь, какое это наказание для их родителей - вырастить подобных мерзавок? Вот уж воистину - кровь сказывается, и
Намек был понят. На трех девушек в гостиной стало меньше, и насколько понимала Ольга Викторовна, эти дамы надолго испортили себе репутацию. И все равно - дряни.
Поделом. Вот уж воистину - стервы, аккурат по словарю Даля, в изначальном смысле. Куча падали у дороги.
***
Малена рыдала в четыре ручья. И сама не знала, кого оплакивает.
Прапрадеда? Прабабку? Маленькую девочку, которая заболела тифом? Купца, который кутил и гулял, построил роскошный особняк и ворочал миллионами, а потом бросил все и остался здесь, на смерть, с маленькой девочкой?
Бабушку, которая так ничего и не узнала?
Свою влюбленность в Антона, которая приказала сегодня долго жить?
Подругу, которая...
- Тильда?
- Я здесь, Малечка. Я с тобой. Спасибо тебе, родная...
И слезы хлынули еще сильнее. Уже от обеих девушек.
Давид почти силком втянул Малену в одну из комнат и толкнул на диван.
– Сядь, успокойся...
Ага, с тем же успехом можно было затыкать салфеточкой Ниагарский водопад. Мужчина понял, что увещевания бесполезны, плюнул, да и присел рядом, обняв Малену за плечи. Погладил по волосам.
– Все будет хорошо, Малена. Я тебе обещаю, все будет хорошо.
Дверь не скрипнула, в этом доме их отлично смазывали.
– Я тут принесла кое-что...
Нателла несла поднос, на котором была миска с ледяными кубиками, графин с водой и стакан. Ну и так, по мелочи. Салфетки, влажное полотенце, валерьянка...
– Малечка, вот, попей воды.
– Б-благод-дарю...
Малена чувствовала себя отвратительно, руки дрожали, а зубы стучали о край стакана. Пошел 'адреналиновый откат', и девушку затрясло. Давид стянул плед с кресла и укутал ее.
– Вот так, пей медленными глотками.
– Я в поряд-дке, - прозаикалась Малена. Странно, но ей не поверили. Впрочем, герцогесса постепенно приходила в себя.
– Мне надо извиниться перед вашими родителями за эту безобразную сцену.
– Ты в ней не виновата. А если кому и надо извиняться - так это Анжелке. Вот гадкая тварь, - сморщила нос Нателла.
– Дэйви на ней не женится, надеюсь, и поделом стервозе.
– Дэйви?
– выцепила Малена.
Давид потупился.
– Так меня называют в кругу семьи.
– Мне нравится. Намного лучше звучит, чем Додик.
А Антон отвернулся. Ну и наплевать на него. Герцогесса Домбрийская не унизится до влюбленности в труса.
А все равно больно. И Малена знала, что болеть будет еще долго.
– Вот и чудненько. Ты считай, почти член семьи...
Малена открыла и
глаза и рот. И чудом не уронила стакан.– Я?!
Нателла поглядела на брата.
– Эммм... Малена, а ничего, что Давид при всех назвал тебя своей невестой?
Ответом брату и сестре было выражение самого искреннего изумления. Кем, простите, назвал?
А ее спросить никто не хочет?
Нателла поняла, что где-то ошиблась, кашлянула и поднялась.
– Извините. Я сейчас вернусь.
Дверь и в этот раз не скрипнула. Малена поглядела на Давида.
– Я что-то пропустила?
Редкое зрелище - смущенный господин Асатиани. У него даже уши покраснели.
– Я... ты выйдешь за меня замуж?
Малена даже головой помотала.
– Давид, ты с ума сошел? Ну кто ты, а кто я?
– Кто ты - весь город завтра знать будет.
Малена хмыкнула.
– И что это дает? Я все равно тебе не пара.
– И почему это звучит так - я тебе не пара, ты ниже меня?
– разозлился Давид.
– Потому что мне не нужна любовь из жалости и предложение из милости.
– Что?! Малена, ты дура? Я в тебя, наверное, влюбился еще тогда, после аттракционов... а может, и раньше.
Малена поглядела в черные глаза. Поняла, что ей говорят абсолютную правду. И вздохнула.
– Наверное, дура. Но счастливая...
Давид притянул девушку к себе поближе - и поцеловал, не обращая внимания ни на красные глаза, ни на размазанную косметику. И...
- Везет же некоторым. А я с Лораном целовалась в качестве первого опыта...
Матильда и поручик Ржевский обладали одним общим качеством. Они решительно опошляли любой торжественный момент.
***
Увы, нормально выяснить отношения молодым людям не дали.
– Дэйви, я так за вас рада! Это лучший подарок, который ты мог мне сделать на день рождения!
София Рустамовна просто лучилась счастьем, словно обогащенный уран - изотопами. Эдуард Давидович тоже улыбался.
– Что ж, сын. Хороший выбор. Достойный.
Давид кивнул.
– Я знал, что вы одобрите.
Малена кашлянула.
– Простите...
Ответом были три темных восточных взгляда.
– Давайте обговорим этот вопрос, когда все мы придем в себя? Скажите, а где сейчас моя мать?
– В комнате для гостей, - пожала плечами София Рустамовна.
Малена поднялась. Да уж, этот день еще не закончился.
– С вашего позволения, мне надо поставить точку в этой истории. Где находится комната для гостей?
– Прямо по коридору, до конца, потом налево и вниз. Вторая комната от лестницы по левой стороне.
– Благодарю вас.
Трое Асатиани пронаблюдали, как Малена выходит из комнаты.
Плечи расправлены, голова высокого поднята, и не скажешь, что несколько минут назад девушка была чуть ли не в истерике. И неудивительно.
Монастырское воспитание - оно такое. Если не сломает, то научит всегда и везде держать лицо. Привитое кровью и болью самообладание наложилось на кровь Домбрийских - и получилась адская смесь.