Зеркало любви

Естественно, все дети, рожденный от Найджела, будут считаться детьми Остеона.

– Если я откажусь?
– покачала головой Дилера.

Не об этом она мечтала, ох, не об этом.

– Тогда Найджел умрет, - просто развел руками Рид.

Дилера посмотрела на него с презрением.

– Вы убьете родного племянника, маркиз?

– Он же покушался на жизнь отца? Что должно сдержать мою руку? Жизнь ему можете продлить только вы, Дилера. Только ваше решение.

Сердце девушки горестно сжалось. И все же, она попробовала потрепыхаться.

– А мой отец это одобрит?

– Какая ему разница? Вы же будете королевой, матерью следующего короля, более того, Риний наверняка решит после моей смерти подложить вам кого-нибудь из своих людей, чтобы контролировать Аллодию, - усмехнулся Остеон.

– Или просто диктовать свое мнение.

Дилера поняла, что это действительно так.

Так и будет... отец не станет возражать, его все устроит. Может, даже больше, чем в случае с Найджелом. Но...

– Что будет с Найджелом после вашей смерти, ваше величество?

– Ничего. Мы уже сейчас объявим его сумасшедшим, поместим в монастырь, а вы будете ездить и молиться, дорогая Дилера. Часто молиться. Думаю, набожность не покинет вас и после моей смерти, - усмехнулся Остеон.
– Разве что детей придется отдавать на воспитание, буде таковые случатся.

Дилеру передернуло.

– На воспитание?

– Я собираюсь жениться на герцогессе Домбрийской, - просто сказал Рид.
– Думаю, вы не против, если Малена станет вашей фрейлиной?

– Будете так же использовать несчастную, как и меня?
– почти прошипела Дилера.

Рид пожал плечами.

– Ваше высочество... пусть это останется между нами? Мной и Маленой.

– Какие же вы... мрази!
– Руки Дилеры сжались в кулаки так, что кости едва не прорывали тонкую кожу.
– Можете меня казнить за эти слова, можете войну объявить Элару, можете...

– Это политика, Дилера, - Остеон смотрел так, что истерика застряла у нее в горле вместе с остальными оскорблениями.
– Это - политика. Думаете, мне нравится приговаривать к такому родного сына? Любимого сына, Восьмилапый вас побери! Думаете, Риду приятна роль тюремщика? А мне хочется умирать от яда, которым щедро угостил меня Джель? Или принуждать вас? У меня нет выбора, потому что на другой чаше весов - смута, горе, смерти и боль простых людей, которые зависят от меня, которые мне доверяют, которые... Восьмилапый все побери! Я король! И не вам меня судить, вы ни за кого не были в ответе!

Дилера прикусила губу.

Остеона можно было ненавидеть, презирать... он был прав. Он был полностью и абсолютно прав.

– Простите, ваше величество.

– Дилера, я дам вам время подумать. Но не слишком долго, хорошо? Сутки, не больше...

Дилера покачала головой.

– Не стоит, ваше величество. Я и так согласна.

– А истерика?
– прищурился Остеон.
– И угрозы, оскорбления... вы же хотите меня обозвать, Лери. Так не сдерживайтесь. Обещаю, это ни на что не повлияет...

– Вот именно, - горько отозвалась Дилера.
– Вот именно...

Рид и Остеон переглянулись. Однако...

Это и хорошо - умная женщина всегда лучше дуры. И плохо - кто его знает, что придет ей в голову. Придется приглядывать...

– Тогда присаживайтесь к столу, дорогая Лери. Будем писать письма. Не обижайтесь, на людях я буду называть вас именно так. Надеюсь, и вы будете проявлять ко мне любовь - на людях.

Дилера склонила голову.

– Обещаю, ваше величество.

В головке ее медленно зрел план.

Не то, чтобы она смирилась, но... она становится королевой - раз! Спасает любимого - два, становится его единственной женщиной - три, рожает от него детей - четыре, становится в итоге регентом при малолетнем монархе - пять. И при таком раскладе она не сможет переиграть Торнейского со товарищи? Ну, знаете ли...

Сможет! Ради Найджела - сможет. Пока они живы - есть надежда.

– Кому я должна написать?

Склонившись к письму, Дилера не видела, какими взглядами обменялись Рид и Остеон. Ну кто, кто сказал интриганам, что они здесь самые умные! Что один человек замыслил, то другой всегда разгадать сможет.

Найджелу предстояло умереть после второго-третьего ребенка. И Дилере - тоже.

***

Малена, любовь моя.

Прости, что не являюсь лично, обещаю исправиться. Положение наше таково, что я не могу пока отлучиться из дворца и не хочу подвергать тебя опасности. Надеюсь, ты не против стать первой фрейлиной ее величества Дилеры? Обстоятельства складываются так, что нам придется какое-то время прожить в столице, но рядом с тобой я согласен на любой город.

Со мной все в порядке, и я обещаю, как только все утрясется, приехать за тобой. Объявим о свадьбе, и я смогу с полным правом называть тебя своей супругой.

Как я без тебя скучаю...

Любящий тебя Рид.

***

Мой обожаемый супруг.

Делайте что должно и не волнуйтесь за меня. А я помолюсь за вашу победу.

В ожидании нашей встречи каждая минута кажется мне часом. Но я буду сильной. Обещаю вам.

Любящая вас Мария-Элена Торнейская.

***

– Джель.

– Рид.

Рид смотрел спокойно и прямо, Найджел - с ехидной издевкой. Он первый и нарушил молчание.

– Казнить меня будешь, братик?

Рид ухмыльнулся в ответ, не менее криво.

– Женить.

– Че-го?!

Тут даже Найджел опешил.

– А того, - отозвался Рид.
– Того. Тебе как предпочтительнее, сразу помереть, или еще пожить пару лет?

– Пожить, конечно, хочется, - согласился Найджел.
– Да кто ж мне даст?

– Если будешь делать то, что скажем - есть возможность даже лет десять пожить, - просветил Рид. И получил в ответ гримасу.

– Что именно?

Нельзя сказать, что вариант Остеона понравился всем присутствующим. Найджел орал, ругался, плевался ядом... сказать, что ему происходящее не нравилось?

Проще промолчать.

Рид даже не сомневался, что братик согласится. Себя он любит. Сильно любит, несмотря ни на что... оставалось просто ждать. Он даже не давил - сильно.

И Найджел дрогнул.

Согласился жить в монастыре (с удобствами, приличествующими его положению), согласился спать с Дилерой Эларской, согласился даже прилично обращаться с девушкой, шервуль с ней...

Вслух он на все согласился.

А про себя... Рид много ненавидящих взглядов перенес, одним больше, одним меньше... даже спрашивать - зачем? И то не хотелось, и так все ясно. Власть.