Зеркало любви
Шрифт:
Понять, что во всех бедах человека виноват только сам человек, Женя не могла. Да и не нужно ей это было, в линейной системе координат влюбленной девушки, все было просто, как карандаш. Вот злая Малена, вот хорошая Женя, а Антон страдает. И поэтому Малена заслуживает всего самого худшего. Третьего - не дано.
– От убийства отец меня не отмажет, тут и думать нечего.
– А от хулиганства?
– Это как?
– загораются огнем глаза Анжелики. Психологи любят словосочетания, типа: 'Не прощенная вовремя обида способна искалечить судьбу человека', 'искажающая наше мировосприятие несправедливость
– Смотри...
Женя достает из сумочки пистолет, направляет на пол и нажимает на курок.
– Ой!
– вскрикивает Анжелика, но выстрел не производит разрушительных последствий. Паркет цел. На полу расплывается кровавое пятно.
– Прикольно, правда?
– Да... а что это?
– Пистолет-прикол. Ты всегда можешь подойти к церкви и выстрелить в разлучницу, понимаешь? Она с пятном на платье, день испорчен, а может, она еще и обделается от страха. И не будет у нее красивой свадьбы. А может, и вообще ее не будет, примета-то плохая?
Анжелика захлопала в ладоши.
– А это не опасно?
– Можешь в меня выстрелить. Я только клеенку возьму, чтобы платье не заляпать, - пожала плечами Женя.
Попробовали и на Жене, и на Анжелике... несильный толчок, но и только. И краска.
Гадкая красная краска, которая намертво испортит любую одежду, а уж тем более свадебное платье. Да и кожу тоже... у Анжелики на плече осталось пятно, в том месте, куда попали брызги.
– Какая прелесть, - Анжелика сверкнула глазами.
– Беру!
– А мне с тобой можно?
– Зачем?
– Не тебе же одной насолила эта гадина!
– прошипела Женя, сжимая кулачки.
Аргумент был принят.
Завтра с утра обе девушки поедут к ЗАГСу. Дождутся там, пока Малена и Давид выйдут, и Анжелика выстрелит прямо в невесту.
Испорченное платье, свадьба, день...
Поделом этой дряни!
Поделом!!!
***
День свадьбы.
Для кого-то это важно, для кого-то рутинное мероприятие.
Для Матильды скорее второе, но для Марии-Элены не испорченной гласностью, демократией и сексуальной (прости, Господи!) революции возможно только первое. Свадьба может быть только одна, девушка только один раз может подарить свою девственность, и на всю жизнь. Навсегда.
– Какая же ты красавица. Жаль, Маечка не дожила, не порадовалась...
Тетя Варя была совершенно искренней. И на свадьбу она, кстати, была приглашена. Равно, как и ее дети. Не все приедут, но Малена будет не одна в этот день. Рядом будут те, кто знал ее в детстве, ее близкие, ее друзья...
Платье было простым, но безукоризненным. И прическа - парикмахер ушел два часа назад, оставив Малену с простым узлом на голове, но как-то так хитро уложенным, что и фата, и корона смотрелись равно хорошо. А потом настала очередь визажиста и мастера ногтевого сервиса. Впрочем, чувства меры Малена и в этом случае не потеряла, и казалась почти не накрашенной. И суперкогти Росомахи она себе сделать не позволила, даже если это последний хрюк моды.
Тете Варе тоже перепало от их забот, и сейчас она выглядела лет на десять моложе, и очень довольной.
– А как мне жаль, -
тихо сказала Матильда. Сейчас в зеркало смотрелась именно Матильда.– Столько всего случилось за это время. Дедушкино наследие, родственники, свадьба... все бы отдала, лишь бы она сейчас была жива и рядом.
Тетя Варя приобняла ее.
– Ты не одна, девочка. Ты - не одна.
– Знаю.
Кто сказал это слово? Матильда? Малена?
Разве это так важно?
Девушки погляделись в зеркало.
Тетя Варя вышла из комнаты, и Матильда медленно достала из белой, расшитой стразами, как раз в тон платью, сумочки свое зеркало.
– Нет, так - ненадежно...
Сумочку оставлять придется. А расстаться с зеркалом, тем более, оставить его где-то, в чьих-то руках... Матильда не могла. Малена - тоже.
Но - куда его?
Смешно, нелепо, бред...
Да и пусть!
Лиф платья Малены был закрытым. И бюстик, который на ней - тоже. Пара минут. Спустить лиф, и осторожно вставить зеркало в кружево бюстика, так, чтобы оно прижималось к коже. А стекло повернуто внутрь и плотно прижато к груди.
Так точно не выпадет. И не разобьется. И... где тут были белые нитки?
Уродовать такое белье - это варварство? Так это и не уродовать, это просто три минуты, сделать петельку из нитки и прихватить зеркало в двух местах, чтобы точно не шевельнулось. Ну не могла Малена оставить его дома у Давида, где расхаживает домработница. И у себя дома не могла. И оставить - тоже...
А потом пара минут у нее точно будет, перед брачной ночью. И рассказать, и показать, и зеркало убрать, если что. И уж точно минуты хватит, чтобы выдернуть нитки девушки это умели, что одна, что вторая...
Оно небольшое, и совсем незаметное под плотным атласом платья. Даже не выделяется.
В мочках ушей блестят крохотные бриллиантовые гвоздики, сегодня это все украшения девушки. Они - и кольцо.
В дверь звонят, влетает тетя Варя...
– Малечка?
Странно. Как легло это имя, что даже давно знакомые ей люди стали так называть Матильду? Наверное, это правильно.
Малена уже одета, и медленно берет букет.
– Пойдемте?
Тетя Варя еще раз осматривает невесту, улыбается, стирает слезинку.
– Идем.
***
Потрясающе красивая пара.
Именно это и подумали приглашенные, когда Давид протянул руку, помогая невесте выйти из машины, а потом не удержался, подхватил на руки, закружил...
Малена рассмеялась, откинув назад голову.
Фата - не жуткое тюлевое безобразие, из тех, что шьются в свадебных салонах из старых занавесок, а настоящая, кружевная, на миг взвилась хвостом кометы. София Рустамовна кончиком пальца коснулась глаза - что-то зачесалось.
Такие они были молодые, счастливые, удивительно красивые и искренние...
Не любовь, нет.
Искренность.
Невероятная, ослепляющая, до краешка, до донышка души - искренность.
Я - твоя. Ты - мой.
Я - твой. Ты - моя.
Правда - или истина? Неважно, но здесь и сейчас она разделена на двоих и сияет так, что больно глазам.
Так, на руках у будущего мужа, Малена и оказывается в актовом зале. На пол ее ставят только по просьбе регистраторши, которая, впрочем, сама улыбается.