Зеркало между нами

Это очень трогательная теория, которую я перечитывала множество раз, пока не выучила наизусть. Понятия не имею, кто такой Лисовский Р., но он, сам о том не подозревая, сумел обернуть в слова все, о чем я смутно догадывалась с самого детства.

Есть, однако, и обратная сторона медали.

Пусть память естественным образом находится внутри нас, мы внутри памяти так же естественно находиться не можем.

Речь, как вы понимаете, о свободной памяти Сети, которая не наполняет в данный момент ничьи космолеты, а служит неким иным внутренним целям.

Чем больше памяти вокруг, тем тяжелее человеку сохранять в ней обособленность: она словно растворяет нас, как кислота растворяет металл.

Но я в Мастерской — на своей территории. От липкой жижи на полу не осталось никаких пруфов. Сразу думается, что это была просто мощная галлюцинация, вызванная усталостью или еще чем. Как бы там ни было, сейчас я чувствую себя превосходно. И Сеть, кажется, это чует.

Мы же соулмейты. Солнышко и Землюшка. Луч и поверхность.

И когда мое Солнышко начинает делать странные вещи, я не могу просто оставаться в стороне.

Я встаю на колени, прижимаю ухо к полу. Бетонная поверхность гладко-гулкая, немного скользкая. Будто кто-то давным-давно отмывал здесь разлитое масло. Палец скользит по мнимой невидимой пленочке и остается сухим.

В Сети нет ни пыли, ни грязи. Мое теплое человеческое тело будто бы тоже перестает жить по земным законам — не излучает тепло вовне и не оставляет в виде пыльной поверхности множество слущенных клеточек отмершей кожи.

В воздухе меж двух крючков, торчащих из противоположных стен, медленно проступает дорожка. Саня синхронизирует мою Мастерскую с пространством Fruity loops — программой, где он создает музыку.

Правда, на этот раз мне предстоит работать не с одной дорожкой, а как минимум с десятком. Множество различных семплов через пару часов выстроятся здесь в ряд, чтобы я поочередно наполнила их эмоциональным кодом.

Значит, у меня как раз есть время на небольшую прогулку.

Ткач настоял, чтобы мы использовали связь внутри Сети: простейший блокнот, куда можно писать с обеих сторон.

Он имеет вид самого настоящего блокнота у меня на столе, и прямо сейчас там появляется надпись: «Ну как дела?»

Пишу в ответ: «Норм» — и возвращаюсь к делу. Надо бы тут все проверить, ведь списывать происходящее в Сети на галлюцинации — не самая лучшая затея.

Вербовой говорил странные вещи. В его сознании мой образ явно смешался с чем-то другим, а может, я сама чего-то не помню. Надо выяснить, что видел Вербовой. И о какой Умбре он говорил.

Умбра.

Черная роса в воздухе. Его описания совпали с тем, что я сама видела во время концерта в «Клетке». И пусть Иван Вербовой запросто мог бы оказаться выходкой моего вредного мозга, проверить стоит.

Все равно Саня будет еще какое-то время настраивать дорожки.

«Отлучусь на пару минут, – пишу в блокноте. – Вы тут пока подготовьте все».

Прежде чем Ткач успел высказаться против, я оказалась в приемной и нырнула за дверь с надписью Google.

Лифт мигом доставил меня к пункту назначения в обход целой вселенной информационного шума всех цветов и мастей. Здесь я планировала выяснить, что за письмо попало к нам в руки. А для этого первым делом требовалось проверить единственную догадку.

Я подошла к поисковой строке и ввела «Эмма Хоук». Надеюсь, память не подводит.

Ура!

Поисковик тут же подтвердил подлинность воспоминаний. Женщину, которая писала своему избраннику из психиатрической лечебницы, действительно звали Эмма. И ее письмо до боли напоминало то, что Юджин нашел под нашей дверью.

– Здесь совпадения быть не может, – шепотом проговорила я, пытаясь распробовать это утверждение. Вслух многие убедительные вещи звучат совершенно абсурдно. Может ли так статься, что схожесть наших писем случайная?

Если принять во внимание тот факт, что я верю исключительно в случайности, то вполне. Тем не менее что-то внутри упорно противилось данной мысли.

«Herzensschatzi komm», – писала страждущая Эмма. – «Сердечко, приди».

«komm, komm, komm, komm, komm, komm».

Мое собственное сердечко неумолимо сжималось при разглядывании этих наслаивающихся строк. Ни единого сантиметра белой бумаги. Она, вне всяких сомнений, чудовищно мучилась.

Текст моего письма, хоть и не читался, тем не менее все более четко проступал в сознании. Нет, это не каракули. Но и не слова.

Больше того, мне уже приходилось видеть где-то похожие символы. Но где?

Гугл-картинки результата не дали. При попытке распознать файл поисковик выдавал всю ту же несчастную Эмму. Вздохнув, я решила отложить пока этот вопрос и пощупать следующий.

Тот, что мог проясниться на седьмом уровне. В пространстве, которые мы называем «Чешир».

Я вновь очутилась в утробе мира — в месте, важность которого невозможно переоценить.

Чешир совершенно не изменился с моего последнего визита. Здесь мириады тончайших струн памяти формировали настоящее в точке пересечения с плоскостью пола. Они как будто ждали зрителя, способного оценить по достоинству это величайшее архитектурное творение.

Как мы, Чеширские Коты, находим нужную линию среди всех остальных? Вряд ли смогу достоверно объяснить. Безусловно, есть какие-то научные механизмы тропности и всего такого, но у меня это получается на уровне инстинкта. Знаете, как среди очень правдоподобно собранных кукол мозг безошибочно находит живого человека. Моя линия будто тянется ко мне, будто чувствует родственную связь.

И сейчас я поднимаю руку вверх, туда, где должно находиться вчерашнее утро. Меня интересует Иван Вербовой, а именно — его природа. Настоящий ли он человек, или выдумка расшалившегося мозга?