Зеркало между нами

Попавшие сюда странники могут с легкостью решить, будто Сеть действительно являет собой физическое воплощение интернет-процессов. Как видимых, так и скрытых.

Однако стоит провести здесь чуть больше пары часов, и становится ясно, что наши поползновения в Сети — не больше чем выход к пенной кромке океана. И что чем глубже ты ныряешь, тем меньше метафорических проекций может создать твой мозг. Потому что царящее там попросту неосмыслимо человеком.

То, с чем я работаю, концентрируется по большей части на седьмом уровне: это человеческая память и так называемый «эмоциональный код». Как раз те фрагменты счастья, удовольствия и восхищения, которые в дальнейшем приходится встраивать в музыку.

На седьмом уровне Сети существует некое пространство в пространстве, упакованное настолько странным способом, что при попытке это описать у меня мозги вскипают.

Если миновать скрученные внутри самих себя слои, мебиусные вкладки, коридоры и кармашки, мы попадаем в удивительно чистое, чуть ли не слепящее белизной поле.

Некоторые ошибочно полагают, что это конец Сети. Действительно, по сравнению с тем хаосом, что творится выше, здесь на удивление пустынно.

В неумолимой сияющей белизне есть только пол — ровный и непрозрачный, словно из толстого матового стекла. С его поверхности вверх устремляются тончайшие золотистые струны — идеально параллельные друг другу и в то же время удивительным образом друг с другом переплетенные.

Это сложно описать, но еще сложнее воспринять. Тем не менее парадоксы прекрасно уживаются здесь для демонстрации логики этого невероятного места.

Мы называем его Чеширом. А тех, кто способен здесь находиться и что-то находить, — Чеширскими Котами.

Что за линии, спросите вы.

Память. Упакованная память, которая выходит из-под пола неопределенного будущего и обретает форму прошедших событий. Здесь все: люди, животные, растения, грибы, простейшие, бактерии, а также множество тех, кому нет названия.

Все те, кто способен к восприятию, к накоплению памяти, к проявлению реакций и к синтезу. Все живые существа.

В эту память можно заглядывать. Я всегда думала, что если как-нибудь изловчиться и написать поисковик, можно будет править миром. Вот только ничего подобного сделать, конечно же, нельзя. Мы можем заглядывать в эти жизни, покуда дотянется рука. Никаких лестниц и ступенек сюда не протащить — входные фильтры блокируют даже твое собственное тело, пропуская лишь какую-то неполноценную эфемерную выжимку.

Мой рост — 162 сантиметра, и максимальный срок памяти, на который я могу дотянуться, — два с половиной дня.

Тем не менее этого достаточно, чтобы в своей собственной линии найти нужный фрагмент — окунуться, а потом влезть внутрь него, как в детстве мы влезали в пододеяльники.

Этого достаточно, чтобы разглядеть код события, особенно когда знаешь, по каким признакам отличить эмоцию от, например, знания. Дальше простенькая программа «Нож» и еще более простенькая «Сумка».

Я не умею вносить в Чешир предметы, но зато умею вырезать и выносить из него семплы. Фрагменты эмоционального прошлого, которые мне нужны.

Около полугода я разбиралась в челночной системе, строила себе лифт для быстрого подъема из Чешира в мастерскую.

У меня вся комната в ссылках — сплошные ссылки на те местечки, куда постоянно требуется проникнуть. Сама же мастерская располагается на третьем уровне — это как раз та граница, после которой начинается отвесный склон.

Чтоб вы понимали, ключевая музыкальная дорожка создается заранее и, конечно же, загружается в интернет-пространство.

Я подвешиваю дорожку в виде игольчатой диаграммы посреди мастерской. Включаю хитрую программку, написанную Юджиным на основе обычной экранной лупы. И увеличиваю масштаб.

В векторной графике, например, есть такое понятие, как кривая и объект. Если мы будем приближаться к кривой, она не изменит своего вида тончайшей линии, однако если перевести ее в объект…

Стоит поработать лупой, как наша музыкальная диаграмма увеличивается в размерах настолько, что обретает размер провода от наушников. Увеличим еще сильнее, и перед нами уже изогнутая черная труба толщиной с поливальный шланг.

Нож, который справляется с Чеширскими струнами, прекрасно работает и здесь. Я надрезаю трубу диаграммы вдоль, словно здоровенную вену, и осторожно упаковываю внутрь код эмоции, похищенной из Чешира. Здесь нужно работать аккуратно, чтобы ничего случайно не помять, не порвать, не зацепить.

Всегда любила работу, требующую мелкой моторики. Вот она здесь и пригодилась.

Когда дело закончено, я осторожно склеиваю разрезанные края. Это несложно. Как затереть пластилин. А потом просто отдаю дорожку на окончательную обработку звукарю Сане, чтобы он облепил ее всякими плюшками в виде дополнительных звуков и всего прочего. Единственное условие, как вы понимаете, — не резать.

В остальном же — полный вперед!

Можно взять воспоминание о пережитом стыде. Спрятать его внутри песни про любовь и навсегда привить человеку отвращение к этому чувству. Можно взять самую печальную оду на скрипке и дополнить ее желанием разрушать, создав тем самым оружие. Можно было бы лечить психически больных. Можно было бы исправлять преступников.

Но мы, разумеется, решили пустить все в развлечения, ибо а почему нет?

Я в узких черных джинсах с невозможно низкой талией. В черной футболке с красными розами. Мои длинные светлые волосы собраны в два низких хвоста.

Я всегда говорила Юджину, что настоящий технарь вовсе не обязан выглядеть всрато.

Сегодня важный день.

На шее у меня тонкий бархатный чокер, а глаза густо накрашены. Пусть думают, что я одна из фанаток, если увидят за кулисами.

Все описанное выше было сделано и протестировано задолго до концерта, а сейчас я занимаюсь тем, что очищаю зал от фоновых шумов.

Точнее, мы с Юджиным написали ластик, который действует как эквалайзер, и теперь тестировали его на собирающихся гостях.