Зеркало миров

– Ты прав, не в этом. Командир легиона - это не просто должность. Ты стоишь над каждым из солдат, ты направляешь его жизнь и смерть - потому именно ты провожаешь каждого в последний путь. Только тогда они пойдут за тобой по твоей воле, а не по твоему желанию, - и добавил себе под нос, так тихо, что если бы не сон, Харелт по обрывкам слов ничего не понял.
– Ты был прав, дед. Это гнилое болото. Теперь я с тобой согласен.

Мгновение спустя всё исчезло, перед Харелтом стоял привычный весельчак и циник.

– Как думаешь, хозяева сильно обидятся, если мы уедем? А, впрочем демоны с ними. Надоели. Мне здешние фальшивые улыбки уже поперёк горла, как и дураки. И ведь представлю, что торчать в Турнейге до зимы, пока послы окончательно не поймут, что дело может закончиться войной и не подпишут все соглашения - дурно становится. От обилия идиотов. И ведь каждый будет приставать, подробности сражений им подавай. Загнать бы их к нам на восток, там вечно офицеров не хватает. Зато все очень хорошо видно, особенно когда стая корнов вылезет или несколько банд полуорков объединяться для набега.

– Можно не ходить, - предложил Харелт.
– Я попрошу дану Фиону достать список планируемых балов и приёмов, и если наносить короткий визит за день-два, а потом вежливо отказаться от приглашения на торжество, настаивать со стороны хозяев будет неприлично. А если приглашение идёт от одного из лордов, как сегодня - можно спрятаться во дворце. Дан Стафа любит всякие доклады о состоянии дел, а потом можно и задержаться. Тем более что там есть чего посмотреть.

– Годиться! Ты мой спаситель, Харелт. А пока...
– Доннаха прислушался к перезвону колоколов.
– Полночь. Поехали к твоему приятелю Дугалу. Он, помниться, звал бывать у него в любое время суток. Вот и проверим. Заодно, - обещающе улыбнулся он, - отыграемся за прошлую его шутку, как то не привык я проигрывать.

Идея сработала как нельзя лучше, следующие полтора месяца оба были счастливы как два кота, обнаружившие неприметный лаз в кладовку, где хозяйка прячет сметану. Ведь экскурсии, которые устраивал по дворцу для своего родича Харелт, заканчивались поздно вечером, после чего оба могли со спокойной душой ехать домой. Один не боясь встретить у порога лакея с очередной карточкой из мраморной бумаги, а другой - любимую тётушку. Доннаха изучал палаты дворца и коллекции методично, не торопясь. Начал с охотничьих трофеев императора, затем как истинный ценитель недели три провёл рядом с собранием экзотического оружия. А теперь они перешли в картинную галерею.

Коллекция живописи была во дворце местом непопулярным, сегодня здесь было совсем пусто - если не считать пары молодых парней из лакеев, которые аккуратно вытирали пыль. Когда посетители вошли, оба слуги попытались прекратить своё занятие и незаметно встать в сторону, чтобы не мешать благородным данам - но Доннаха только махнул рукой, мол, продолжайте. Они здесь надолго, работа должна быть сдана распорядителю в срок, а грязи очень много: даже после всех переделок бывшая веранда местом была не очень подходящим, пыль скапливалась с ошеломительной быстротой. Но переносить картины император разрешения не давал.

Это собрание живописи вообще очень наглядно показывало и натуру, и характер правления Дайва Первого: легко загоравшегося разными идеями и проектами, начинавшего их воплощение - и столь же быстро к ним остывавшего. Но при этом император к своим затеям относился очень ревниво, и за одну попытку "нарушить" или как-то "повредить" легко можно было угодить в опалу. А галерея вообще стояла наособицу: ещё будучи кронпринцем Дайв прочитал историю одного набиба из страны Матарам, что лежала по другую сторону Бадахосского моря. Этот властитель правил четыре столетия назад, но его собрание скульптур до сих пор оставалось гордостью страны и обессмертило имя владыки. И, став императором, Дайв Первый решил повторить великое деяние к своей славе. Потому-то коллекция до сих пор оставалась одним из немногих начинаний, которое не заглохло окончательно, и про которое император хоть иногда, но вспоминал.

В живописи ни Харелт, ни Доннаха не разбирались, потому всё обсуждение свелось к точности прорисовки портретов, пейзажей да комментариям генерала о послуживших для пленэра[2]

местах - во многих он побывал за время службы. Слуги в это время спокойно трудились рядом, хотя время от времени и посматривали на господ - вдруг те передумают и прикажут не мешать. Внезапно раздался противный звук, все обернулись... оказалось у чистившего соседнюю картину молодого паренька лет шестнадцати дрогнула рука, и, вместо того чтобы убрать из завитушек рамы забившуюся грязь, он поставил царапину и сколол один из резных цветков.

Парня ждало позорное увольнение. После чего ему останется только уехать из столицы куда-нибудь на окраину страны. Работа во дворце всегда была лучшей из рекомендаций. Отработавших один-два пятилетних срока лакеев охотно брали помощником и будущей заменой домоправителей и мажордомов и в дворянские семьи, и в особняки купцов Золотой гильдии ­ - но занесённого в чёрный список, особенно по решению императора, не возьмут даже золотарём.

Почти сразу раздался голос второго уборщика. И Харелт брезгливо поразился, как этот уже мужчина, на пару лет старше него, легко переходит от злорадного-ненавистного тона, когда говорит с виновником, к униженно-подобострастному, если надо что-то объяснить благородным господам.

– Ага! Вот ты и показал себя! Его дядя сюда устроил, без положенного конкурса. Неумёху. Типа жалованье хорошее, а типа ему надо мать и двух сестёр кормить. Вона будешь знать, что во дворце только хорошие. Выкинут тебя, и дядю твоего. Как счас доложу, чё натворил...

– Нет, - паренёк готов был заплакать, но сумел сдержать слёзы.
– Не трогай дядю. Я сам доложу, объясню, что вчера всю ночь не спал, потому что...

– Да кого твои соплюшки больные волнуют...

– Стоять!
– остановил уже собравшегося было бежать доносчика командный окрик генерала.

– Поганец, - негромко произнёс сквозь зубы Харелт.
– Уж не претендует ли сам на место этого дяди? Скажете, ­ - громко начал он, - раму повредил я, когда демонстрировал дану Доннаха свои умения в заклятиях земли. Её тут полно, так что самое место.

– Не так, - остановил его Доннаха.
– Могут и докопаться. Лучше я, - он быстро шагнул к злосчастной картине и нанёс несколько повреждений поверх сломанного цветка.
– А вы двое, надеюсь, не рискнёте оспорить слово двух благородных данов о виновнике происшествия?
– от ледяного взгляда генерала несостоявшийся обличитель побледнел и съёжился.
– А мне теперь придётся осваивать искусство светских бесед, - вздохнул Доннаха, - такого Дайв не простит, так что от дворца лучше держаться подальше.

– Нам придётся осваивать. Я вас не брошу.

"Милосердие выше всего остального..." Теперь Харелт знал ответ на свой вопрос. Да здравствует император Доннаха!

[1] По аналогии с поздней версией кафоличества священники делятся на "белых" - которым дозволено жениться, и "чёрных" - принявших полные обеты как символ отречения от мирских соблазнов. При этом занимать значительные церковные посты имеют право только "чёрные"