Зерна огня, или Свидетель деяния
Шрифт:
Жано ткнул Сержа в плечо:
– Пошел!
– Хоть бы руки развязал, – возмутился арестант.
– На четвереньках ползти собрался? – Жано счастливо оскалился. – А что, давай! Ради такого представления – развяжу.
Серж плюнул рыжему сержанту под ноги и пошел вперед.
– А вот это я тебе припомню, – долетело в спину.
– Кто бы сомневался, – не оборачиваясь, бросил Серж. – Много силы не надо – связанного лупить. Справишься.
По уму бы смолчать; но, молчи не молчи, все равно трепки не миновать: сержанту ведь надо как-то выбраться из той лужи, в которой сидит после конфуза с саламандрой. Анже он теперь трогать побоится, ну что ж, и то хлеб.
Сержу повезло: он упал легко. Ссадил колени и локоть, только и всего. Мост получил свою жертву, следующие десять человек
– Перевяжи.
Парень так и лежал, где бросили. Веревку на его руках разрезали, но трогать побоялись, и сломанная правая осталась за спиной, неестественно вывернутая. Левая безвольно упала – что ж, если мальчишка без чувств, оно и к лучшему.
Саламандра топталась рядом, то и дело тычась мордочкой Анже в лицо. Сейчас она переливалась тускло-лиловым и показалась Сержу растерянной.
– Хоть посадить его помогите, – попросил Серж. Чуть было не добавил «не тряситесь, не тронет» – но вовремя прикусил язык. Пусть трясутся. Им полезно.
Жаль, вещи пропали. Кто, интересно, к рукам прибрал: кузнец, стража? А было ведь снадобье подходящее. Под злым взглядом десятника и опасливыми – его солдат Серж подтащил друга к дереву, – саламандра потрусила следом, оставляя в траве опаленные треугольнички следов, – прислонил спиной к стволу. Выправил, как сумел, руку, примотал сначала к досочке, а после вместе с досочкой к телу привязал – крепко, чтоб не дернулось. Потряс парня за плечи:
– Анже…
Руки окатило волной тепла: саламандра юркнула на привычное место.
– Анже, очнись.
– Водой окатить, – предложил кто-то за спиной.
– Ну да, – возразил другой, – а ну как жахнет?
– Так, заткнулись все, – подал голос Жано. – Сам очухается, не цаца кисельная. Рич, дуй за конями. Да построже там, пусть лучших отберут, заседлают и сюда пригнать помогут. А ты, прыткий, поди-ка сюда.
Серж поднялся на ноги, обернулся. На широком лице Жано играла злорадная ухмылка. Пришла, значит, пора расплаты? Будем уважение подчиненных зарабатывать? И ведь знает, что не убегу.
– Давай-давай, – сержант пошевелил широкими плечами, – сам напросился.
Подраться, что ли, пока руки развязаны? Хоть разок да получится вмазать по широкой сержантской ряхе. Оно тебе надо, окоротил навязчивое желание Серж. Все равно одолеют, вдесятером-то, и уж тогда отделают, мало не покажется. Стерпи. Пусть.
– Что притих? – язвительно вопросил Жано. – Обделался?
Вояки подхалимски заржали. Серж коротко выдохнул и пошел к сержанту.
Первый удар он все-таки отвел: слишком уж невыносимым оказалось стоять перед мерзавцем навытяжку, как провинившемуся новобранцу, и не сметь защищаться. Но сержант лишь бровью повел, и Сержу заломили руки за спину, стянули так, что пальцы враз онемели. Дальше и впрямь оставалось только терпеть да радоваться, что рыжая сволочь бережет правую. А сержант бил, подолгу выбирая цель: под дых, под ребра, давая отдышаться, всем своим видом показывая: торопиться некуда. Хоть и видно, что с левой ему не очень-то ловко – связанному и того хватает. Спасибо, лицо не трогает, только раз в челюсть и заехал, – не иначе, с бургомистром объясняться не хочешь, зло думал Серж.
– Ну что, наелся? – скалился сержант. Рыжая прядь прилипла ко лбу, и видно было, что сам он доволен так, как бывает доволен лишь на совесть поработавший человек. – Готов милости просить?
– Иди ты со своей милостью, – поморщился Серж.
– Куда? – Жано, ухмыльнувшись, размял пальцы.
– А хоть к Нечистому в задницу.
– Как хочешь. – И сержант, зло прищурясь, ударил наглого арестанта ниже пояса. Серж, мыча от боли, упал на колени. Солдаты загоготали.
– Может, с тебя штаны стянуть да выпороть? – мечтательно предложил сержант.
– Валяй, – выдавил Серж. – Хоть всю шкуру спусти. Только столичным сам объяснять будешь, почему в целости не довез. Они там, знаешь ли, делиться не любят.
– А и верно, – осенило сержанта. – Шкура твоя там нужнее будет, палачам на
радость. Ладно, прыткий, гуляй пока. Нико, развяжи его, пусть дружку поможет на коня взобраться.Серж обернулся. Оказалось, спас его Рич: кони поданы, пора в путь, теперь сержанту просто некогда учить строптивого арестанта.
Что ж, осталось надеяться, что на дневке продолжить не захочет. Серж потряс руками, запястья огнем горели, вернувшаяся кровь колола пальцы сотнями иголок. А ведь еще немного, запоздало испугался Серж, и рукам бы хана. Тер пальцы, думал: случайно совпало, или рыжий умней, чем кажется, и точно рассчитал? Ладно, дорога покажет. Поймал понукающий взгляд, подсадил Анже на смирную низкорослую кобылу, хмуро посмотрел, как тому привязывают ноги к стременам – верный путь убиться, случись что с лошадью. Парень малость очухался, но не будь в нем чужих навыков, свалился бы точно. Свободная рука пошарила в поисках поводьев, не нашла – повод привязан к седлу солдата, – бессильно упала.
– Анже, ты как? Ехать сможешь?
– Угу.
И ответил, как во сне. Ладно, все равно ничего не сделаешь. Серж влез на предназначенного ему гнедого, его ноги также привязали, надежда на свободные руки тоже не оправдалась – но, благо, хоть связали не так уж туго. Мало же мне теперь нужно для счастья, с грустной усмешкой подумал Серж. Здоровяк Жано пришпорил могучего бурого жеребца, отряд вытянулся следом. Вот и кончился путь на юг. Вот и кончилась свобода…
4. Гномья помощь
Слева ревела река, зажатая крутыми стенами ущелья. Справа становился все круче склон горы, все чаще разбивали зелень скальные проплешины. Отряд выстроился в цепочку, кони шли неторопливым шагом. Анже иногда мелькал за тощей спиной Нико, и Серж думал: а ведь я, пожалуй, свалился бы уже. Крепкий парень, хоть и выглядит хлюпиком.
У Сержа до сих пор тупо ныла челюсть, и глодало острое желание подраться с Жано один на один, на равных. Ну не дурак? О том ли сейчас мечтать!
Монотонный гул реки, размеренная поступь коня, неторопливо плывущие мимо зеленые и желтовато-серые пятна… Клонило в сон, да почему бы и не подремать, пока от тебя ничего не зависит? Все лучше, чем, устав за день от бесплодных мыслей, тратить на сон ту, может, единственную ночь, когда еще можно будет сбежать и найти помощь.
Сержу казалось, он и впрямь задремал – вот только снился ему кошмар из тех, после которых вскакиваешь в холодном поту и до утра глушишь вино, боясь даже близко подойти к постели. Ведь не может такого быть, чтоб наяву – летящие с неба глыбы, отчаянное ржание, крики ужаса? Конь, которого вместе с седоком угловатый серый валун сносит вниз, в жадно ревущую реку… широкая полоса свежей крови на боку другого валуна, перегородившего тропу аккурат перед мордой его гнедого… а сам гнедой – стоит себе, хоть бы вздрогнул! Не может так, чтоб вокруг каменное буйство, а ты посреди него, в самом сердце, – и как заговоренный? Чтобы выросла вокруг стена обвала, закрыла небо, а ты, целый и невредимый, остался на пятачке свободного пространства? Чтобы поплыло вдруг все перед глазами знойным маревом, и твой гнедой побрел сквозь камни, опустив голову, и ты понял, что вокруг тебя – только тьма, что ты даже не дышишь – но и не задыхаешься, ровно до тех самых пор не задыхаешься, пока застивший глаза мрак не остается позади, а перед тобой снова – река слева, гора справа, впереди Анже, обнявший свободной рукой шею кобылы, и только конвоя – нет. А есть – сидящий на земле Жано, весь запорошенный белесой каменной пылью, да незнакомый вроде бы гном, что как раз сейчас разглядывает веревки на твоих ногах.
Взмах ножа. Гном поднырнул под брюхо гнедого, Серж перевел влево ошалелый взгляд. Еще взмах.
– Сможешь без рук слезть?
Сон или нет? Выдернуть ноги из стремян, навалиться животом на гнедого, соскользнуть на землю. Больно. Нет, не сон. Твердые пальцы на твоем запястье, холод стали. Руки свободны. Багровые и синюшные полосы – от веревок. Точно не сон.
– Как… – прошептал Серж.
– Очень просто, – буркнул гном. Острый взгляд пронизывал насквозь, глаза гнома отливали неяркой рыжиной, на круглом носу торчала коричневая бородавка. Нет, такое не привидится! – Встань, человек, и помоги мне.