Зерна огня, или Свидетель деяния

Уже засыпая, она подтянула ноги к животу, свернулась в клубочек. Барти покачал головой: замерзнет ночью. Тихо подошел, укрыл девицу поверх ее плаща своим, толстым. Сел у костра. Подкинул в огонь несколько веток. И подумал вдруг: за что мне все это? Не за то ли, что в последние годы начал ценить привычные легкие пути, отвык искать приключений? Что, залечив раны, стал подергиваться жирком спокойной жизни?

Что ж, если так – поделом ему. Путешествие с Марианой в Ич-Тойвин обещало что угодно, кроме спокойной жизни. Но, Свет Господень, разве пристало рыцарю на расцвете жизни мечтать о покое?!

2. Через горы

Мариану разбудил запах мясной каши. Выспалась она на удивление хорошо, хоть и просыпалась ночью несколько раз: то сова кричала, то волки выли вдалеке, то чудились из-под земли глухие ритмичные удары. Зато не запомнились сны: только смутное ощущение, что всякий раз такое вот ночное пробуждение отодвигало в сторонку очередной кошмар. Сладко зевнув, девушка сходила к ручью и полезла в сумку за гребешком. Барти снял с огня котелок, сказал:

– Доброе утро, Мариана.

– Доброе. – Девушка снова зевнула, едва успев прикрыть ладошкой рот. Расплела косу. Глотая слюнки – надо же, обычно утром так есть не хочется; вот что значит спать на свежем воздухе после дня верхом, – принялась раздирать спутанные пряди. Барти поглядывал искоса. Не выдержал, когда на голову Марианы упал солнечный луч, заставив волосы заискриться светлым золотом.

– И не жалко тебе их?! Так дерешь…

– Некогда с ними возиться, – пропыхтела Мариана. – Не дома.

Закусила губу и замахала гребешком вовсе яростно.

Барти хмыкнул. Попробовал кашу. Сказал:

– А ведь ты права: некогда. Иди ешь, пока совсем не остыло.

– Сейчас. – Мариана, чуть наклонив голову, плела косу. Руки мелькали быстро, привычно; да ведь ее и дома не служанка причесывает, подумал Барти. Затянула невзрачной узкой тесьмой, больше похожей на шнурок, выдохнула: – Уф-ф… Так, ну и где моя ложка?

Поели быстро.

– Вот что, – сказал Барти, заседлав гнедого, – езжай-ка ты, Мариана, сегодня спереди. Заблудиться тут не заблудишься…

– Уж не боишься ли ты за меня, благородный сэр Барти?

– Даже если и боюсь, что толку? – рыцарь ответил серьезно, не обратив внимания на ехидные нотки в голосе Марианы. – На самом деле в голове и хвосте одинаково опасно. Просто я хочу, чтобы ты задавала темп. Храп выносливей твоей Пенки.

– Ну… ладно. – Девушка не то чтобы до конца поверила, но что толку искать подвох? Угостила Пенку корочкой, села в седло. – Трогаем, что ли.

Солнце медленно ползло вверх. Впрочем, кроны старых грабов прикрывали тропу достаточно плотно, чтобы путников не донимала жара. Мариана пустила Пенку шагом, и Барти мысленно одобрил девушку: тропа шла все круче в гору, лезли из земли корни, то и дело приходилось отводить от лица ветки. Рыцарь придержал гнедого, увеличивая разрыв, и достал самострел: здесь, вдали от жилья, может вывернуться навстречу кабан, выйти из орешника черный медведь или прыгнуть с ветки дикий кот. А отпугивающие хищников амулеты гораздо лучше действуют на стоянке, чем в пути. Конечно, он приврал неопытной девице: задний в паре худо-бедно прикрывает переднего.

А ее, видит Господь, прикрывать надо! Девчонка совсем не умеет по опасным местам ездить; сразу видно, если и путешествовала раньше, то по трактам, да под надежным присмотром. Ей бы по сторонам смотреть, а она, вон, в сумке роется… еще, чего доброго, прихорашиваться начнет!

Тут к дороге подступил густой орешник, и Мариана спешилась.

– Ты куда? – оторопел Барти. Еще не хватало, как маленькой, «ореховую охоту» начать!

– В кустики, – зло ответила девица. – Или нельзя?

– Иди, – махнул рукой рыцарь.

Мариана исчезла надолго. То ли впрямь орехов решила нарвать, подумал Барти. Пойти поискать? А вдруг у девчонки живот прихватил, то-то сраму будет.

– Мариана!

– Сейчас, – злым голосом откликнулась девушка. Похоже, решил Барти, и вправду каша впрок не пошла. Да, вот уж не было печали…

Мариана вывалилась из кустов с таким сердитым лицом, что Барти предпочел обойтись без вопросов, советов и прочего сочувствия. Молча подождал, пока девушка влезет в седло и тронет Пенку, пристроился в трех корпусах сзади.

А ведь неладно дело, подумал вскоре. Обычно Мариана чем злее, тем прямей спину держит и тверже расправляет плечи. Как сигнал: «Не тронь, хуже будет!»

А сейчас хоть спина и прямая, но не так. То ли о седло опирается, то ли просто напряглась. В лицо бы глянуть…

Рыцарь подогнал Храпа, окликнул:

– Мариана!

Девушка обернулась:

– Что, сэр Барти?

Хмурая. Брови сведены, и, кажется, не так давно кусала губы.

– Поглядывай, тут вскорости ручей должен быть. Коней напоим, да и воды набрать надо.

Молча кивнула.

Горда девица не по делу, покачал головой Барти. Такая помощи запросит, когда только умереть с ней рядом и останется. И ни малейшего понимания, что так только делу навредит и друзей подведет. А еще в королевские рыцари собралась, с эдаким характером… сейчас тебе!

Ручей показался ближе к полудню.

– Привал, – скомандовал Барти.

Мариана сползла с седла с таким видом, будто нынче утром впервые села верхом. Да что с девчонкой?!

В голову сэру Барти навязчиво лезла старая, мало кому известная по нынешним спокойным временам примета: что горы – или, в другой версии, гномы – могут не принять путника. Отторгнуть, обессилить, довести до срыва, отчаяния, умопомрачения – да много чего еще. Заставить развернуться и уйти. Или бежать сломя голову, не глядя и не понимая: к дороге ли, в чащу глухую, а то и вовсе к пропасти. Причем не обязательно – плохого человека. Просто того, кому, по их мнению, не место здесь. Говорят, случалось такое и с врагами Подземелья, и с теми, кого гномы хотели защитить от ждущей в горах опасности.

Его не пустили на путь-под-горой. Может ли быть, что Мариану не хотят пускать на верхнюю тропу?

– Скажи, Мариана, – осторожно спросил рыцарь, – в Корварене, когда ты была у гномов…

– Ну?

– Ничего странного не произошло?

– Странного? – Мариана приподняла брови в чуть наигранном удивлении. – Что ты называешь странным, сэр Бартоломью?

Ох, что-то было, уверился Барти. Но вслух сказал:

– Не знаю, Мариана. То, что заставило бы их следить за тобой. Или желать твоей погибели, – добавил после короткой заминки. – Может, ты видела что-то, не предназначенное для людей. Или…

– Не вижу причин для этого вопроса, сэр Бартоломью! Но, скажу честно, если бы и видела – не сказала бы. И вы не вправе спрашивать о том, о чем меня просили молчать.

– Теперь – не вправе, – вздохнул Барти. – Когда узнал, что тебя просили молчать. Но, Мариана… можешь ты мне ответить на другой вопрос?

– Какой?

– Ты с ними не ссорилась?

– С чего бы?! – на этот раз Мариана удивилась искренне. – Конечно, нет!

– Хорошо, – пробормотал Барти. – Хоть это хорошо.

– К чему вдруг такие вопросы, сэр рыцарь?