Зейтун

— Ты уверена, что это правильно? — спросила Кейти.

— Я — твоя сестра. А ты — моя. У меня нет больше родных… — ответила Юко. В тот год ушла из жизни ее мать; смерть Камеко стала невосполнимой утратой для нее и для Кейти.

От этих слов Кейти расплакалась и плакала всю дорогу.

В то утро Зейтун проснулся в десятом часу; выспаться ему не удалось — всю ночь выли собаки. Он решил сегодня их отыскать.

Помолившись, он сел в каноэ и пересек залитый водой газон. Собаки лаяли совсем близко. На улице Зейтун повернул налево, на Дарт-стрит, и, проплыв всего ничего, нашел то, что искал.

Этот дом Зейтун хорошо знал. Он приблизился — отчаянный лай раздавался откуда-то изнутри. Первый этаж затоплен, собаки — видимо, их две — застряли на втором, решил Зейтун. Рядом с домом росло раскидистое дерево. Зейтун подплыл к нему, привязал каноэ и полез по ветвям наверх и заглянул в окна второго этажа. Собак он не увидел, но слышал; они явно были в доме и почувствовали его приближение. От дерева до окна было футов десять — далеко, не допрыгнуть. Но тут ему на глаза попалась плавающая сбоку от дома толстая доска в фут шириной и футов шестнадцати длиной. Он спустился в каноэ, подгреб к доске, подтащил ее к дому и прислонил одним концом к дереву. Снова взобрался наверх, подтянул доску и положил одним концом на сук, другим — на крышу дома. Получился узенький мостик приблизительно в шестнадцати футах от земли и восьми — от поверхности воды.

Этот доморощенный мостик не сильно отличался от подмостей, которыми он привык пользоваться на работе. Наступив на доску одной ногой и проверив ее на прочность, Зейтун перебрался на крышу.

Свесившись с края крыши, он открыл окно и нырнул внутрь. Это оказалась спальня. Собаки лаяли все громче, все истеричнее. Пройдя по коридору второго этажа, он, наконец, их увидел: две собаки, черный лабрадор и собачонка поменьше, неопределенной породы; обе в клетке. Без еды, без питья. Они вполне могли его цапнуть, но Зейтун без колебаний открыл клетку, выпуская их на волю. Лабрадор пулей пролетел мимо него и выскочил в коридор; маленькая забилась в угол клетки. Зейтун отступил, освобождая проход, но собачонка не сдвинулась с места.

Лабрадору бежать было некуда. Он рванул на лестницу, но, увидев, что вода подступает ко второму этажу, вернулся к Зейтуну, в голове которого созрел некий план.

— Ждите меня здесь, — велел он собакам.

Вернувшись по доске на дерево, Зейтун спустился в каноэ и поплыл к себе домой. Там он взобрался на крышу, протиснулся в окно и спустился по лестнице на несколько ступенек, еще не залитых водой. Зная, что Кейти любит забивать морозильную камеру мясом и овощами, он, наклонившись, дотянулся до камеры, выдернул оттуда два стейка и быстро захлопнул крышку — холод был на вес золота. Прихватив две пластиковые бутылки с водой, вернулся на крышу, бросил стейки и бутылки в каноэ и последовал за ними. И поплыл обратно к собакам.

Они снова почуяли его приближение. На этот раз обе ждали у окна: Зейтун увидел их макушки. Унюхав, пусть и замороженное, мясо, собаки оглушительно залаяли и завиляли хвостами. Зейтун налил им в миски воды, и они немедленно принялись лакать. Покончив с водой, набросились на мясо и терзали его, пока оно не поддалось, чуть-чуть оттаяв. Зейтун, уставший, но очень довольный, несколько минут за ними наблюдал и вдруг опять услышал лай. Где-то еще есть собаки, а у него полная морозилка еды! И он вернулся домой за мясом.

Набив каноэ стейками, Зейтун отправился на поиски других брошенных хозяевами животных. Едва отплыв от своего дома, услышал отдаленный, но довольно отчетливый лай. Похоже, в той же стороне, где он нашел первых двух собак.

И Зейтун поплыл туда, гадая, не осталась ли в доме третья? Привязав каноэ к дереву и захватив пару стейков, он полез наверх. Добравшись до середины дерева, поглядел на соседний дом, слева. Там, за стеклом прыгали еще две собаки.

Зейтун перекинул доску с крыши первого дома на крышу соседнего. При виде человека собаки запрыгали на месте, лая как оглашенные.

В ту секунду, когда он, открыв окно, влез внутрь, обе бросились на него. Он кинул им куски мяса. Собаки вцепились в стейки и моментально про него забыли. Теперь нужно их напоить, и он опять поплыл домой за водой и миской, и опять вернулся.

Оставив окно приоткрытым, чтобы собаки могли дышать свежим воздухом, Зейтун прошел по мостику, спустился по дереву и сел в каноэ. Отплывая, решил, что пора звонить Кейти. По пути на Клэборн-авеню Зейтун обратил внимание, какой грязной стала вода. Темная, мутная, в радужных потеках масел и бензина; повсюду плавает мусор, ветки, какие-то продукты, одежда, куски обшивки домов. И все же Зейтун не унывал. Его воодушевляло сознание, что он смог прийти животным на помощь, сумел для них что-то сделать, ведь все четыре собаки наверняка бы сдохли от голода, если б он не остался в городе и не купил когда-то старое каноэ. Ему не терпелось рассказать обо всем Кейти.

В полдень он добрался до дома на Клэборн. Тодда не застал; дом был пуст. Зейтун прошел внутрь и позвонил Кейти.

— Слава богу! — воскликнула Кейти. — Славабогуславабогуславабогу! Куда ты подевался?

Они еще были на пути в Хьюстон. Кейти съехала на обочину.

— И чего ты так беспокоишься? — удивился Зейтун. — Я же обещал позвонить в двенадцать, вот и звоню.

— Кто это был? — спросила Кейти.

— Ты о ком?

Она рассказала, что звонила ему сама, трубку взял незнакомый мужчина. Зейтун напрягся; не прерывая разговора, огляделся, но ничего подозрительного не заметил: окна и замки целы, никаких признаков борьбы или пятен крови. Может, это был кто-нибудь из друзей Тодда? Зейтун заверил Кейти, что волноваться не о чем и что он обязательно разберется.

Кейти немного успокоилась. Порадовалась, что Зейтуну удалось покормить собак, что он чувствует себя нужным. И все же она против того, чтобы он задерживался в городе — и не важно, сколько еще собак он спасет от голодной смерти и скольким людям поможет.

— Я хочу, чтобы ты немедленно уехал, — сказала она. — Новости из Нового Орлеана ужасные. Сплошные убийства и грабежи. Ты тоже можешь попасть в беду.

Зейтун по голосу Кейти понял, как сильно она нервничает. Но он не видел тех ужасов, что она описывала. Если даже подобное и происходило — а она знала цену массовой информации, — то, скорее всего, в центре. У них в районе, сказал Зейтун, прямо-таки неземная тишина и покой, даже странно, и вряд ли ему грозит какая-то опасность. Может быть, сказал Зейтун, и то, что он остался в городе, и то, что купил каноэ, в общем, оказался в нужном месте в нужное время, вовсе не случайно.

— Я чувствую, что мне было суждено здесь оказаться, — сказал он.

Кейти промолчала.

— На то была воля Аллаха.

Кейти не нашлась, что сказать.

Потом они поговорили о более насущных делах. Ее мобильник всегда плохо работал у Юко в Финиксе, и Кейти продиктовала Зейтуну домашний номер подруги. Зейтун записал его на клочке бумаги и пришпилил к стене рядом с телефоном в доме на Клэборн-авеню.

— Отправь детей в школу, как только доберетесь до Финикса, — велел он.

Кейти скорчила гримасу:

— Так точно!

— Я вас всех люблю, — сказал Зейтун, и они попрощались.

Выйдя наружу, Зейтун увидел Чарли Рэя. Голубоглазый, дружелюбный, беззаботный в свои пятьдесят уроженец Нового Орлеана, по профессии плотник, жил в соседнем доме; с Зейтуном они были давным-давно знакомы. Чарли преспокойно сидел у себя на веранде, словно и не было никакого урагана.

— Ты тоже остался, — сказал Зейтун.

— Вроде того…

— Тебе ничего не нужно? Воды, например?