Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Жалкая жизнь журналиста Журова
Шрифт:

– Тебя, – не моргнув глазом, ответил он.

Он нравился. В нем предугадывалась легкость будущего общения, от него так и веяло праздником.

– Так каким ветром тебя занесло в наши края?

– По пути из Главного здания. Из библиотеки. Диплом вот пишу. А какой тут диплом, когда с утра уже с ребятами пару пузырей раздавили… на факультете. Я на журнали-стике, – пояснил он, – Шел я шел, да и решил заглянуть к братьям-филологам…

– Скорее, к сестрам… И тут я тебе на глаза попалась!

– Не так! Я влюбился в тебя! Как только увидел! – с пылом заявил он.

«Вот же трепло», – тепло подумала Ирка.

Они вышли на улицу. На Дворцовом мосту их настиг порыв пронизывающего ветра. Борис слегка приобнял Ирку, прикрывая собой. Хотелось поцеловать

его и запустить руку в его развевающиеся волосы.

Никто с точностью не может сказать, откуда появилось название «Щель». То ли потому, что место было маленьким и темным, то ли потому, что располагалось в щели между двумя гостиницами: «Асторией» и «Англетером». Некоторые причисляли это заведение к рюмочным, коих в те времена было в городе предостаточно, но более оно все-таки походило на буфет с прямым входом с улицы. От рюмочной, где в продаже всегда имелась водка с доступной закуской вроде черного хлеба с килькой, «Щель» в «Астории» отличал шикарный ассортимент – армянский коньяк, шампанское, бутерброды с икрой и с рыбой. Слово «щель», судя по всему, грело душу выпивающих ленинградцев, что дало им повод окрестить крошечный закуток рядом со знаменитой пирожковой в «Метрополе» тем же именем. Однако дальше название не пошло, так в городе и осталось всего лишь две «Щели».

Они стояли у узкой стойки вдоль стены, чуть касаясь друг друга плечами. Ирка опьянела сразу после первого бокала и дурачилась, постоянно называя его разными именами. Взгляд ее увлажнился, смеялась она чуть громче и чаще, чем требовала их болтовня. Прежде чем взять очередной бокал, Борис, надо отдать ему должное, спрашивал, не хватит ли. Ирка встряхивала своими роскошными кудряшками, будто невзначай слегка прижималась к нему бедром и, хохоча, отдавала команду: «Наливай!» Он шел за шампанским, на закуску брал конфеты «Кара-Кум».

В такси, закрыв глаза, Ирка прильнула к нему. Голова кружилась, но оторваться от него она была не в силах. Он довез ее до дома, дверь открыла мама. На пороге Ирка зачем-то опять скомандовала: «Наливай» и нетвердой походкой, хохоча, проследовала в ванную. При выходе оттуда она увидела его беседующим с мамой на кухне, помахала на прощанье ручкой: «Чао!» – и прямиком пошла к себе в комнату. «Будет моим», – прошептала она с блаженной улыбкой, проваливаясь в сон.

– Ирка, вставай! Хватит дрыхнуть. Ты же не собираешься целый день в постели валяться? Подъем!

– Мам, я не пойду в университет… сплошные лекции… ничего такого, чего нет в учебниках… – сделала Ирка слабую попытку окончательно не просыпаться и выкроить еще пару часиков.

– И думать не моги! Кому говорю, вставай! – Иркина мама Лариса Дмитриевна подошла к постели и решительно рванула на себя одеяло, потом не менее решительно выдернула подушку из-под кудрявой головы.

– Представляешь, что Маринка с утра удумала! Напялила твои сапоги, пока ты тут прохлаждаешься, и собралась топать в них в школу! Хорошо, я ее в дверях поймала. Сопрут же, говорю, в раздевалке! А главное, рано еще в 8-й класс в финских сапогах-то! А она заявляет, что ты ей разрешила. Врет ведь?

Сон как рукой сняло. Ирка подпрыгнула в постели от негодования на младшую сестру: вот ведь зараза! Глаз да глаз за ней!

– Врет, мамуля, врет! Ничего я ей не разрешала! Сама подумай, как я могу?! Свои сапоги! Ей в школу?!

– И не говори, Ириш. Что с этой оторвой делать… И в кого она такая?

Не переставая возмущаться по поводу провалившейся Маринкиной попытки покрасоваться в сапогах старшей сестры, они переместились на кухню. Ирка хмуро уселась пить чай с лимоном. Какой стыд, надо же было так вчера напиться! Башка раскалывается… Кажется, она приставала к нему. Позорище! Что он о ней подумает? Захочет ли еще раз увидеться? Будь проклято это шампанское!

Лариса Дмитриевна, выдержав необходимую паузу для перехода к главному вопросу утренней повестки, слегка погремела посудой у мойки и устроилась напротив дочери:

– Ты лучше скажи,

где ты сына Журова подцепила.

– Какого Журова? – Ирка вытаращилась на мать.

– Того самого, что по Первой программе «Международную панораму» ведет!

– Чего-то я ничего не понимаю…

– Чего ты не понимаешь? Твой Борис вчерашний – сын Анатолия Журова, международного обозревателя, ведущего программы «Время»! Еще пиджаки у него всегда такие красивые… И вообще интересный мужчина. Вот же счастье какой-то женщине!

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросила Ирка.

– Сам мне рассказал… Когда ты в стельку пьяная пошла дрыхнуть – у тебя совесть-то есть?! Мы еще потолкуем с тобой на эту тему, учти! Мы очень мило с ним посидели за бутылочкой коньячка… Весьма симпатичный юноша! – «Коньячок» резанул Иркин слух, она с трудом переносила из уст матери этот уменьшительно-ласкательный лексикон работников советского общепита с их «шампусиками», «полтинничками» и «соточками» (Лариса Дмитриевна несла непростое и хлопотное бремя заведующей производством центрального ресторана одной из гостиниц «Интуриста»). Делать замечание, как, порой, случалось, Ирка сегодня не стала. Ее интересовали любые подробности.

– А чего это он тебе своим отцом хвастался?

– Да не хвастался он! Я сама у него все потихоньку выпытала! Мы ж не зря тут коньячок попивали, – Ирка поморщилась, но опять сдержалась. – Живет он, доча, у своей тетки. Та – профессор и переводчица с болгарского… А что, есть чего переводить? – Ирка пожала плечами. – Потому что не захотел оставаться с отцом, когда тот после смерти матери, недолго горюя, женился на молодухе… Яичницу будешь? – Ирка отрицательно помотала головой. – Поэтому и в Ленинград поступать приехал, хотя и ежу понятно, что в столице оно, конечно, было бы перспективней… Странный он какой-то. Вроде о будущем своем думает, говорит, чувствует в себе талант… а от отца бежит, как последний дурак. Мол, я сам, все сам… Как же так? Учиться на журналистике – и чураться отца, известного на всю страну международника, который все может устроить! Все! – Лариса Дмитриевна задумчиво опустила руки. – Доча, дурой будешь, если его не охомутаешь! – произнесла она с рассеянным видом. – Глаз у меня наметан, чувствую, юноша с перспективой! – потом, изменившись в лице, отчеканила: – И не смей мне еще хоть раз в таком виде являться! Слышишь? Теперь марш в университет!

Если выход к Гостиному двору со станции метро «Невский проспект» был центром бурной деловой активности фарцовщиков и спекулянтов и именовался на городском жаргоне «Галерой», то выход на «Канал Грибоедова» скорее выглядел как место романтических встреч и безобидных посиделок на большом гранитном парапете, полукругом огибающим с внешней стороны вестибюль, от которого чуть-чуть по диагонали вправо открывался вид на Казанский собор. Наземный павильон «Канала Грибоедова» был встроен в знаменитый дом Энгельгардта (именно в этом доме Нина из лермонтовского «Маскарада» имела несчастье потерять на балу свой браслет), благодаря чему летом в тени под сводами входа на станцию было относительно прохладно, зимой же всегда значительно теплее, чем на улице. Этакий своеобразный микроклимат.

Выйдя из метро как раз в «микроклимате», Ирка без всякой на то причины задержалась вроде бы под предлогом выкурить сигарету. Не могла же она окончательно признаться, что уже который день ищет встречи с Борисом в точках стратегических подходов к университету, коими в первую очередь являлись две станции метро – «Невский проспект» и «Василеостровская». Шансов, откровенно говоря, раз-два и обчелся. Она уже успела будто невзначай послоняться по журфаку, благо именно там располагалась объединенная библиотека двух факультетов, – в конце семестра ей вдруг позарез понадобился один учебник. Заодно с безразличным видом, совершенно случайно, исключительно из праздного любопытства, буквально краешком глаза заглянула в расписание занятий пятикурсников. Расписание гласило, что у людей преддипломный отпуск. Ясно, что на журфаке ловить больше нечего.

Поделиться с друзьями: