Жан Баруа
Шрифт:
Г-жа Баруа в смущении высвобождает руку.
Г-жа Баруа (резко).К тому же Жан пошел в нашу породу… Ведь он – вылитый отец! Все это говорят! В нем нет ничего от матери…
Молчание
.
Доктор (мрачно, как бы говоря с собой).Всю зиму я был так занят… (Вспоминает, что не ответил матери. С нежностью поворачивается к ней.)Профессия в этих случаях жестокая вещь, мама… В нескольких часах езды от Парижа живет мой больной сын… А я трачу все свое время, час за часом, чтобы лечить других… Каждый раз, когда я записываю вызов, я думаю о листке блокнота, который нельзя оставить незаполненным… Ах!
Г-жа Баруа недоверчиво качает головой.
Доктор разом замолкает; окидывает мать быстрым взглядом. Мгновенное замешательство, как во время операции, когда ему приходится внезапно менять план действий. Затем взгляд его опять становится острым, пристальным – он принял новое решение.
Долгое молчание.
II
Неделю спустя. Воскресное утро.
Доктор (входя в комнату Жана).Здравствуй, малыш! Ну, как мы себя чувствуем? Такое чудесное солнце, а у тебя закрыто окно! (Берет ребенка за руки, притягивает к себе и поворачивает лицом к свету.)Язык… Так… Ты хорошо спал эту неделю? Не очень? Ворочаешься в постели? Ночью просыпаешься, оттого что тебе жарко? А? (Треплет его по щеке.)Разденься, я тебя выслушаю.
Жан – бледный мальчик лет двенадцати.
Черты лица тонкие, невыразительные. Только глаза – ласковые, задумчивые и печальные – обращают на себя внимание.
Худенькое тело; сквозь тонкую кожу проступают ребра.
Доктор. Хорошо… Атеперь прислонись спиной к стене, как в прошлый раз, руки опусти… Голову выше, открой рот… Так, так. (Снимает пенсне.)Дыши глубоко и ровно… Еще…
Выслушивает мальчика. Лицо его напряжено, веки вздрагивают.
Отец встревожен, близорукий взгляд и сосредоточенность как бы отделяют его от окружающего мира. Ребенок беззаботно зевает, смотрит в потолок.
Доктор снова необыкновенно долго выслушивает его.
(Обычным голосом.)Хорошо, мой мальчик, можешь одеться… (Ласково улыбается ему.)А теперь я вот что тебе предложу: мы вместе пойдем в сад и там на солнышке поговорим, пока бабушка не возвратилась с обедни. Ладно?
Жан. Бабушка, наверное, еще не ушла. (Робко.)Сегодня троицын день… Папа… Я хотел бы…
Доктор (мягко).Нет, малыш, это было бы неосторожно. На улице жарко, а в церкви прохладно.
Жан. Это так близко…
Доктор. И потом, я должен уехать в три часа в Париж. Вечером мне надо быть у больного… А мне бы хотелось посидеть с тобой. (Меняя тон.)Нам надо серьезно, очень серьезно поговорить. Слышишь, Жан?… (Молчание.)Пойдем.
Старый дом Баруа в верхней части города.
Задняя стена здания примыкает к колокольне, подпирая церковь; два низких флигеля, покрытые черепицей, тянутся по направлению к улице; их соединяет глухая стена с широкими воротами.
Во дворе разбит сад. Днем звон колоколов врывается в звонкий колодец двора, наполняет его, сотрясая стены дома.
Доктор ведет Жана в беседку, увитую диким виноградом.
Доктор (с наигранной беззаботностью).Садись же, садись… Здесь так хорошо…
Жан (готов заплакать, сам не зная почему).Да, папа.
Лицо доктора становится серьезным, словно он принимает больного: меж бровей залегает складка, он смотрит строго йг испытующе.
Доктор (твердо).Вот что я хотел тебе сказать, Жан, в двух словах: ты болен…
Молчание. Жан не двигается.
Доктор. Ты болен, и серьезнее, чем думаешь. (Снова молчание. Доктор пристально смотрит на мальчика.)Я хотел, чтобы ты об этом знал, потому что, если ты сам не будешь постоянно заботиться о своем здоровье, твое состояние может ухудшиться… резко ухудшиться…
Жан (удерживая слезы).Значит… Мне не лучше?
Доктор качает головой.
Жан. Но мы ведь ездили в Лурд… (Немного подумав.)Может, это еще незаметно?…
Доктор. Помог тебе Лурд или нет, не знаю. Я вижу только одно: сейчас ты серьезно болен.
Жан (с робкой улыбкой).А что со мной?
Доктор (нахмурив брови).У тебя… (После долгого колебания.)Я тебе все объясню, выслушай меня внимательно и постарайся понять… Твоя мама… (Снимает пенсне, протирает стекла, смотрит на сына близорукими глазами.)Ты совсем не помнишь маму?
Жан смущен, он отрицательно качает головой.
Твоя мама в молодости жила здесь, в деревне; она ни на что не жаловалась, но была слабого здоровья. После свадьбы ей пришлось уехать со мной в Париж. Твое появление на свет подорвало ее силы. (Вздыхает.)И вот с тех пор она начала болеть… (Подчеркнуто).Сначала инфекционный бронхит… Знаешь, что это такое?
Жан. Как у меня?
Доктор…Она не оправилась после болезни: плохо спала, ворочалась, ее мучила лихорадка… (Ребенок вздрагивает.)У нее кололо в боку… (Доктор наклоняется.)Вот здесь.
Жан (с тоской).Как у меня?
Доктор. Когда обнаружилось, что мама больна, я стал настаивать, чтобы она лечилась. Я сказал ей приблизительно то, что скажу тебе сегодня. К несчастью, она не послушалась меня… (Молчание. Выбирая слова, но решительно.)Видишь ли, твоя мама была добрая женщина, нежная и преданная… я ее очень любил… Но она была намного моложе меня… и очень набожна… (Устало.)Я никогда не имел на нее никакого влияния… Она постоянно видела, как я лечил людей, ставил их на ноги, и все же не верила в меня… К тому же она не сознавала, что серьезно больна. Меня поглощала работа в больнице, я был крайне занят и не мог уделять ей должного внимания. Я хотел, чтобы она поселилась здесь, в деревне, но она отказывалась… Начался кашель… Мы обращались к различным врачам… Но было уже поздно… (Молчание.)Да… все произошло очень быстро… Лето… осень, зима… Весной ее уже не стало…
Жан заливается слезами.
Доктор, не двигаясь, смотрит на него внимательно и испытующе: так он ждет у изголовья больного, когда начнется действие укола.
Проходит несколько минут.
Я рассказываю обо всем этом не для того, чтобы огорчить тебя, малыш. Я говорю с тобой, как с мужчиной: так нужно… Ты унаследовал от мамы предрасположение к ее болезни. Понимаешь: только предрасположение, не больше. Если ты будешь находиться в неблагоприятных условиях, болезнь может обрушиться на тебя. И как раз сейчас ты в таком положении. С осени у тебя общая слабость, и необходимо, совершенно необходимо…