Жан Баруа

Генерал де Пелье (раздраженно).Я не угрожал стране войной; утверждая это, вы искажаете смысл моих слов. То, что генерал Бийо во время обсуждения интерпелляции Кастлена не говорил ни об этом документе, ни о других – ибо существуют и другие, и генерал де Буадефр вам об этом скажет, – меня не касается; генерал Бийо сам за себя отвечает. (Обращаясь к присяжным.)Однако общеизвестно, что генерал Бийо несколько раз говорил в палате: «Дрейфус осужден справедливо и законно!»

Лабори (приподнимаясь).Я не могу не вмешаться. По крайней мере одно из этих слов ложно, и это – слово «законно»!

Генерал де Пелье (с вызовом).Докажите!

Лабори (резко).Это уже доказано.

Клемансо (примирительным тоном).Мы все время хотим доказать это, но нам мешают; однако, если генерал де Пелье хочет, чтобы я высказал свое мнение по этому поводу, я готов.

Председатель (быстро, с резким жестом).Это излишне.

Лабори (не сдержавшись).Это доказано адвокатом Салем, это доказано адвокатом Деманжем. Это доказано газетными статьями, которых никто не опроверг! Это доказано генералом Мерсье, который не посмел сказать мне, что я не прав. Накануне я бросил ему через газеты вызов, на который он сначала просто ничего не ответил, а затем ответил в такой форме, что его слова уже сами по себе служат лучшим доказательством. Я утверждал: «Генерал Мерсье передал военному суду документ, и всюду открыто хвастался этим». А генерал Мерсье – внеся только лишнюю неясность в обсуждение, не скажу намеренно, может быть и бессознательно, – ответил мне: «Неправда». Тогда я спросил: «Что именно неправда? Что вы говорили об этом всюду или что вы передали документ?» Он ответил: «Я не хвастался этим». Я утверждаю, что для любого честного человека вопрос совершенно ясен. Об этом свидетельствует тот факт, что никто, несмотря на волнение, охватившее страну, не выступил со словами, которых господин де Пелье здесь так и не осмеливается произнести: я ручаюсь, что он их и не произнесет.

Пауза.

(Улыбаясь.)Ну что ж, я повторяю: это уже доказано!

Генерал де Пелье (надменно).Как я могу говорить о том, что происходило на процессе Дрейфуса: я ведь там не присутствовал.

Лабори взглядом окидывает присяжных, судей, наконец публику, словно призывая всех быть свидетелями этого уклончивого ответа.

Потом с торжествующей улыбкой учтиво кланяется генералу.

Лабори. Хорошо, благодарю вас, генерал.

Клемансо (вмешиваясь).Господин председатель, мы пригласили сюда свидетеля, который слышал от одного из членов военного суда, что судьям был передан какой-то секретный документ. Суд отказался его допросить.

Лабори. У меня в деле два письма, подтверждающие факт передачи документа судьям. Кроме того, у меня есть письмо от личного друга президента республики; этот человек заявил, что не станет давать свидетельские показания, ибо его предупредили, что они будут опровергнуты перед судом.

Клемансо. И почему генерал Бийо ничего не сказал Шереру-Кестнеру, [48] когда тот спрашивал его об этом? Ведь все можно было уже давно разъяснить!

Председатель (нервно).Все это вы скажете в своей защитительной речи.

Генерал Гонс (снова выступая вперед).Я хочу кое-что добавить к своему показанию относительно бумаг Генерального штаба. Я уже говорил, что эти документы секретны: они не могут не быть секретны, вся корреспонденция Генерального штаба секретна. И когда говорят «документ о том-то» или «документ об этом-то», значит речь идет о секретном документе. Еще замечание: когда утверждают, будто Дрейфус не знал, что происходило в Генеральном штабе в сентябре тысяча восемьсот девяносто третьего года, ошибаются. Дрейфус сначала провел шесть месяцев…

48

Шерер-Кестнер,Огюст (1833–1899) – французский политический деятель, республиканец, во времена Империи – деятель оппозиции. С 1875 года – сенатор, с 1896 года – вице-председатель сената. О его участии в деле Дрейфуса см. прим. 24.

Председатель (без всякой учтивости прерывая его).Мы не занимаемся делом Дрейфуса… (Генералам де Пелье и Гонсу.)Вы можете сесть, господа.

На минуту все оцепенели.

Председатель пользуется этим.

(Судебному приставу повелительным тоном.)Введите следующего свидетеля!

Пристав колеблется.

Лабори (встает и подается вперед, выставив перед собой руки, как будто желая приостановить ход судебного заседания).Господин председатель, совершенно невозможно после такого события…

Председатель (сухо).Продолжим…

Лабори (возмущенно).О, господин председатель, это невозможно! Вы сами понимаете, что подобный инцидент, если он не исчерпан, приостанавливает дальнейшее судебное разбирательство. Вот почему мы обязаны выслушать генерала де Буадефра.

Председатель. Мы его выслушаем сегодня. (Судебному приставу.)Введите следующего свидетеля.

Лабори (настойчиво).Разрешите, господин председатель…

Председатель (с яростью приставу).Вызовите следующего свидетеля!

Судебный пристав выходит.

Лабори. Господин председатель, прошу прощения, по я требую от имени защиты отложить!..

Майор Эстергази входит в сопровождении судебного пристава.

Председатель (к Лабори).Мы вынесем решение после того, как будут выслушаны свидетели.

Эстергази подходит к свидетельскому месту. Это сутулый, худой человек, какими бывают чахоточные, с желтоватым цветом лица, с красными пятнами на скулах, с быстрым, лихорадочным взглядом. Зал разражается аплодисментами.

Председатель уже повернулся было к нему, но тут Лабори с удвоенной энергией вмешивается в последний раз.

Лабори. Я все же прошу, чтобы опрос других свидетелей был отложен до тех пор, пока не будет выслушан генерал де Буадефр! Суд должен принять то или иное решение до опроса других свидетелей!

Председатель, растерявшись, яростно вращает глазами.

Эстергази, картинно скрестив руки на груди, с беспокойством ждет, не понимая, что происходит.

Лабори, сидя, торопливо пишет заявление от имени защиты.

Председатель (резко и грубо).Сколько времени вам нужно, чтобы сформулировать ваше требование к суду?

Лабори (не поднимая головы, высокомерно).Десять минут.

Заседание прерывается.

Председатель знаком предлагает судебному приставу увести Эстергази в комнату для свидетелей.

Возбужденная публика провожает Эстергази громкими приветственными возгласами.

Судьи, делая вид, будто они не замечают шума, поднимаются и медленно покидают зал, за ними уходят присяжные, обвиняемые и защитники.