Жандарм 2

— Кстати, ты спросила Зину, где можно найти Анатолия? — спросил я девушку, когда она оторвалась от меня и снова с обожанием уставилась на норковую шкуру.

— А? Да, — слегка рассеянно отозвалась Ольга.

Девушка назвала адрес, а я про себя порадовался, что обратился к ней. А то ведь я помню, что раньше он проживал в отеле Метрополь. И до этого просто хотел «зелегендировать» свое знание, если вдруг возникнет неудобный вопрос. А вон как вышло!

— Спасибо, — с чувством поблагодарил я Олю и на этот раз поцеловал ее сам.

Та засмущалась, но отстраняться не стала. Но вот потом почему-то внезапно опечалилась.

— Что-то случилось? — насторожился я.

— Знаете, Григорий, мне наверное действительно стоит поменять комнату, — грустно сказала она. — Сейчас хозяин дома опасается вас, но что будет потом? Он каждый раз бросает на меня сальные взгляды, когда проходит мимо. Вы ведь не вечно меня будете защищать...

Ее утверждение-вопрос я оставил без ответа. Ольга права, и подтверждать это не было смысла. Только если я возражу ей, чего я делать не собирался. И девушка это поняла.

— Вам помочь с поиском? — решил я разрушить сгустившуюся тишину.

— Нет, спасибо, — покачала та грустно головой.

Вот вроде бы и не обещал ей ничего, а чувствую себя неловко! Чтобы избавиться от этого, я распрощался с Олей, пообещал не забывать ее и отправился по адресу, который она назвала. Пора уже попробовать продать трофеи и получить с моей аферы прибыль! И я очень надеюсь, что Анатолий мне в этом поможет. Не к жандармам же идти!

Глава 22

— Приехали, ваше благородие, — остановился возница перед двухэтажным особняком.

Расплатившись, я подошел к дому и позвонил в висящий рядом колокольчик. Внутри дома раздался приятный переливчатый звон, хорошо слышный из-за двери.

Ждать пришлось минуты три, после чего мне открыл худой высокий мужчина, одетый в серый костюм.

— Здравствуйте, господин... — поднял он вопросительно бровь.

— Бологовский. Григорий Мстиславович. Я к Анатолию Васильевичу. Он ведь здесь живет?

— Да, проходите, — посторонился мужчина, пропуская меня внутрь.

Холл у дома Боголюбова блистал чистотой, но при этом создавал ощущение уюта. Стойка под верхнюю одежду рядом со входом, на которую я повесил свою шляпу и рядом поставил мешок со шкурками, пара закрытых дверей. Лестница справа, в противоположной от входа стороне. Напротив двери диван, обитый белой кожей, над которым висела картина с морским пейзажем и летящей над волнами чайкой.

Пока я осматривался, встретивший меня видимо слуга уже успел сходить вглубь дома и вернулся обратно в сопровождении моего знакомого.

— Григорий, — распахнул Анатолий объятия, — какая приятная неожиданность.

— И я рад тебя видеть, — не смог я удержаться от ответной улыбки.

Все же этот блондин умеет к себе располагать. Неудивительно, что переговоры по сделкам отец доверил ему. Мы обнялись, после чего Боголюбов уточнил.

— Ты по делу? Или просто навестить решил?

— И то и другое.

— Тогда предлагаю поесть. Я как раз собирался отужинать, — махнул рукой в сторону кухни Анатолий.

— Так до ужина еще часа два, — заметил я уже в спину двинувшегося на запах еды Боголюбова.

— И что? — удивленно обернулся он. — Во Франции, вон, по два раза и завтракают и ужинают. Чем мы хуже?

— Аргумент, — усмехнулся я и больше не стал стоять посреди прихожей, а пошел следом за гостеприимным хозяином.

Расположившись в столовой, слуги начали подавать блюда. И глядя на них у меня непроизвольно возникла мысль, что хорошо жить не запретишь.

— И сколько стоит аренда этого великолепия? — когда первый голод был утолен, и мы перешли к десерту, спросил я.

— Аренда? — рассмеялся Анатолий. — Бери выше — покупка! Отец решил, что нам в связи с расширением необходимо свое постоянное представительство в столице, и я с ним полностью согласен. Но ты прав, стоит недешево. Тридцать пять тысяч пришлось выложить. Но мы можем себе такое позволить, — самодовольно улыбнулся парень.

Я мысленно присвистнул. А неплохо нынче производители мяса живут!

— Неужели все настолько хорошо идет, что такие деньжищи решили потратить? — решил я немного подначить и вывести Анатолия на откровенность.

— Да, — не стал тот сильно запираться. — Я сумел договориться о покупке одного мясокомбината уже здесь, в Москве, так что мы расширяемся. Есть один крупный заказ, уж извини, пока не могу сказать какой!

— Поздравляю, — искренне порадовался я за парня.

Пусть мне и известно, что это за заказ, но не говорить же ему об этом? Иначе придется раскрывать свою принадлежность к жандармерии, а как на это отреагирует Анатолий, я не знаю.

— Кстати, ты упоминал, что у тебя есть ко мне какое-то дело, — сменил тему Боголюбов.

— В прихожей я оставил мешок и нам он понадобится, — кивнул я в сторону входа.

— Конечно.

Анатолий достал из кармана маленький серебряный колокольчик и демонстративно позвонил в него.

Подошедшая служанка молча выслушала приказ. И скорым шагом отправилась в прихожую, чтобы через минуту вернуться с моим мешком, который аккуратно поставила между мной и Боголюбовым.

— Ну и что там у тебя интересного? — загорелись глаза у парня.

— Смотри, — стал я доставать шкурки и тут же выкладывать их на стул.

Одна, вторая, третья... Всего я набрал семь шкур. Из-за сумерек некоторые повторялись, но как минимум четыре вида набралось.

— И откуда такое богатство? — с интересом разглядывая мех, подставив его под лучи заходящего солнца, спросил Анатолий.

— В карты выиграл, — не моргнув глазом соврал я.

Боголюбов странно посмотрел на меня, заставив напрячься. Почему-то до этого момента мне даже в голову не приходило, что вагон с мехами мог принадлежать его семье. И если это так... даже не представляю, какие могут быть последствия.

— Что-то не так? — не удержался я от вопроса.

— Да просто байку одну вспомнил, — протянул Анатолий. — Ходит по Москве, и некоторые утверждают, что она полностью правдива.

— Что за байка?

— Про проклятую колоду. Я ее слышал от нескольких совершенно разных людей. В ней разнилось на ком лежит проклятье: на самой колоде, или на игроке. Но в одном они сходились удивительно единодушно — человек с проклятой колодой всегда выигрывает. И от раза к разу его выигрыш повышается, пока в конце ставкой не станет его собственная жизнь. Вот тогда его удача и обрывается.