Жатва душ. Несущий свет
Шрифт:
— Таблетка полного исцеления: 1 102 универсальных кредита.
— «2-й уровень питомца»: 20 универсальных кредитов.
Нет доступных талантов.
Нет доступной экипировки.
Нет доступного оружия.
Нет доступных модификаций.
Разочарование
Зато повторились две опции в списке предметов. Причем таблетка стала стоить вдвое дороже! И в этой прогрессии я увидел замысел жнецов — все, буквально вся их система была направлена на то, чтобы чистильщики не сидели сложа руки и зарабатывали, зарабатывали и зарабатывали уники.
Второй уровень Крошу я купил не думая.
Котенок, дремавший на коленях, вздрогнул, потянулся и снова уснул. Ничего в нем внешне не изменилось, а очки характеристик за левел-ап, если и были выданы, скорее всего распределились автоматически. Системе виднее, что важно для кота.
Крош, детеныш кота 2-го уровня
Питомец чистильщика Дениса Рокотова.
А вот насчет таблетки… Почти до конца своей смены я колебался, стоит ли тратить штуку на таблетку, и дело было не в стоимости. При смерти все отдашь, чтобы исцелиться. Дело было в том, что мне тупо было негде хранить ее. В кармане, чтобы всегда при себе? Под первым же ливнем не промокнет? А если так, то не потеряет ли свойства?
В итоге плюнул и купил. Осталось 1186 уников.
Рассмотрел чудо-пилюлю. Выглядела она как маленькая пластмассовая пуговичка, только без дырок, да и наощупь казалась такой же. Нет, эта не растает. Спрятав ее в карман, я решил подумать о более серьезном месте хранения завтра.
А в час ночи с трудом растолкал Сергеича, передал ему вахту и провалился в сон.
Глава 22
Рота, подъем!
Когда я проснулся, все еще дрыхли, кроме Сергеича. Мурлыкая что-то себе под нос, плешивый электрик протирал детали разобранной бензопилы.
В прямоугольное зарешеченное окошко, расположенное под самым потолком, лился сероватый свет. «В такое зомби не пролезут», — первое, что пришло в голову. Второе: «Вроде на улице завывает меньше».
Сделав такие утешительные выводы, я заворочался, потянулся и шумно зевнул, привлекая внимание Сергеича.
— Ну вы, блин, на пожарника сдали, — проворчал он, сложил разобранную бензопилу на стол и постучал по часам на запястье. — Десять утра!
Он принялся расталкивать Макса и Эдрика.
— Рота, подъем! Подъем, вашу мать!
Не добившись результата, он выбил кресла из-под их вытянутых ног, и парни разлепили веки.
— Пилят! — блеснул знаниями русского Эдрик.
Мужики расхохотались, а мне неловко стало. Ребенок же совсем, а эти
двое его всякой похабщине учат. Хотя… Слово пацан подобрал под ситуацию мастерски.Сергеич так хрюкал, когда смеялся, что мне подумалось — он и есть учитель русской словесности юного филиппинца. А отсмеявшись, скомандовал:
— Надо запускать электричество. И так времени сколько потеряли!
— Ну так запустил бы, пока мы спали, — ответил Макс, потирая заспанное лицо.
— Так а я вас оставить не мог, вдруг зомби очухались бы? — Сергеич развел руками. — Похоже, их тута просто нет, окна-то высоко и маленькие, но проверить-то всю станцию я не могу. Так что живем пока тут.
— А буря? «Кали»? — пробормотал Макс, протирая глаза. — Что там?
— Я тебе что, программа «Новости»? — начал закипать Сергеич. — Буря ревет, но меньше. «Кали» там, мы — тут. И вообще, вставай! Давно уже поправился, а все косишь под больного!
Но Макса так просто с нытья было не сбить, он, как обычно, искал подвох.
— Не, Сергеич, погоди. — Он встал и натянул штаны. — Говоришь, будем тут жить, а че будем делать, если Волошин сюда нагрянет со своим «Секатором»?
Электрик помрачнел, задумался. Против «Секатора» и огнестрела наши металлическая дверь, ножи да сломанное копье не пляшут, конечно, но…
— Трубы вентиляции, — предложил я. — Видели, какие они здесь? Надо подыскать подходящую, через которую можно уйти. А так… забаррикадироваться и положить у входа тот обглоданный труп — пусть думают, что это не мы, а он тут жил да не выжил.
Подумав, я добавил:
— Вообще, искать нас в такой огромной локации — все равно, что медведю гонять по лесу шмеля.
— И долго прятаться будем? — поинтересовался Макс.
— Пока черти те друг друга не переубивают! — воскликнул Сергеич и хлопнул себя по лбу, куда села муха.
— А питаться святым духом будем? — парировал я. — Нет, вылезать на свет божий да драться придется. Качаться опять же надо? Надо. А насчет Папаши… В прямом столкновении шансов у нас мало, так что действовать надо на опережение. Да и время поджимает…
Я не стал пояснять, при чем тут время, да они и не уточняли. Но время действительно работало против нас, и серьезно об этом я подумал только вчера, когда после обновления ассортимента магазина ждал окончания своей смены.
Если хорошенько посчитать, картина вырисовывалась неутешительная.
Первой волной жнецы изъяли 75% душ. В «Эвелине», «Маглаяге» и «Калигайахане» до Жатвы было тысячи две человек, больше отели не вмещали. Плюс рыбацкая деревня — допустим, сотня. Плюс обслуживающий персонал и прочие приблудные местные жители — беру с запасом, до тысячи, но явно меньше.
Итого, до Жатвы на этой части острова обитало около трех тысяч душ.
После Первой волны, обратившей 75% населения, осталось примерно семь сотен выживших, остальные превратились в бездушных.
Но и это были лишь первые часы. В последующие дни многие погибли, что оставляет не более полутора-двух сотен выживших на весь курортный район острова. В городе, где жило около полста тысяч, картинка другая, но пропорции те же.
Главное: с каждым упокоенным зомби их остается все меньше, а новым взяться неоткуда.