Жажда, или за кого выйти замуж

Катерина о Всеволоде не вспомнила. До обеда. До той черты, после которой она должна была спуститься в Консультацию и принимать больных. Снова, как утром, раздвоение: Всеволод — больные.

Девчушка совсем молоденькая, лет восемнадцати, не больше.

Катерина смотрит на часы. Четверть пятого. Всеволод придёт в шесть.

Конечно, она может вернуться как обычно, около восьми. Борька говорит: не унижайся. Борьке хорошо, он сам по себе, а у неё — сыновья.

Нет, она не боится остаться одна, она вырастит обоих, прокормит. Но она не может без Всеволода.

После вчерашнего… что она наговорила ему!.. он уйдёт!

— Вам придётся лечь на исследование, — говорит Катерина, не поинтересовавшись подробностями её самочувствия. — Следующий!

— Я не могу лечь на исследования, у меня больна мама, младший брат на руках…

* * *

Они тогда ехали в «Иверию». Минское шоссе — широкое, свободное. Всеволод в первый и единственный раз изменил себе — ехал не осторожно, а держал скорость 120 километров. Ей было страшно. Ветер свистел, обтекая машину, бились о стекло бабочки.

— Я никогда не умру, если ты будешь со мной. Мне кажется, ты меня понимаешь. Твоя ладошка… — Он взял её руку, положил себе на щёку. — У меня большие планы, назначение моё высокое, ты должна создать мне условия. Я буду много работать, если ты поможешь мне.

— Какие у тебя планы? — спросила она.

— Я хочу написать такой труд, в котором полностью раскроется психология великого человека. Понимаешь, я верю, что смогу объяснить, зачем человек родится. Ведь не случайность же это?! У каждого человека обязательно должно быть своё назначение на земле. Ты согласна? Люди обыкновенные мало интересны, а великие… на них можно учиться жить всем. Каждый человек должен стремиться стать великим. Вот я и буду учить этому. С тех пор как я бросил радио и стал писателем, я считаю, что мой труд — самый главный для нашей страны сейчас: процессы, происходящие в душе человека, важны в масштабах всей страны, поучительны. Представляешь, как интересно разобраться в них? Согласись, мой труд значителен. Понять закономерности истории, жизни общества можно только на людях талантливых и необычных. Всё начинается с характера. Люди ленивы и не любят совершать над собой усилия. А ведь свой характер нужно формировать самому, не уповать на природу. Ты задумывалась, какова роль писателя в жизни общества? Писатель во многом определяет политику и погоду общества, пути развития. Именно поэтому его труд, его «я» остаются навечно. Только ты помоги мне. — Неожиданно Всеволод затормозил, подвёл машину к обочине, потянулся к Катерине; Обнял её, стал гладить грудь, плечи. Нетерпеливо подрагивали щёки.

— Ты с ума сошёл! Люди гуляют в лесу, машины едут мимо.

— Я люблю тебя. Пусть все смотрят, как я люблю тебя.

* * *

— Мне трудно предложить вам что-то другое. Без тщательного стационарного обследования сложно поставить точный диагноз. Подумайте. Придете ко мне через два дня. Следующий!

Она хорошо уложилась, ровно пятнадцать минут на каждого. Всеволод прав. Нечего задерживаться на работе. Посмотрела она больную? Посмотрела. Поняла причину заболевания? Поняла. Назначение сделала? Сделала. А дальше пусть думает сама больная. Хочет она лечиться или не хочет. Ведь не отказываются же ее лечить!

— Если есть там беременные, пусть заходят по двое!

Домой Катерина шла очень быстро. Успеть. Только бы прийти до Всеволода. Забежала в кулинарию, купила готовых котлет, голубцов, забыв про баранину.

Ужин длился два часа. Всеволод всех смешил. Рассказывал анекдоты, истории, происходившие с ним в юности.

Мальчишки заливались. Ей было не по себе. Что-то она сегодня нарушила. В чём-то главном предала себя.

Толстуха в автомате, её горе. И Всеволодовские похождения с женщиной. Толстуха плакала. И Катерина плакала, гнала толстуху из будки. Их слёзы не рядом. Их беды — не рядом.

Не побежала за толстухой, не помогла.

Девочке восемнадцать лет. Опухоль. Рука вспомнила эту опухоль. Катерина не могла есть, не могла слышать голоса Всеволода. Как получилось, что она не спросила у девушки о самочувствии, механически вписала в тетрадь имя и фамилию, не запомнила, девочка осталась безымянная. Холодными строчками зафиксировала страшную болезнь, и слов добрых не нашла. У девочки тоже младший брат, о котором нужно заботиться.

У неё — Борька, младший брат. Она растила Борьку.

Маленького росточка девушка.

Не может лечь в больницу, заботится о брате. Наверное, живут бедно, едят плохо.

А здесь сытный ужин, со вчерашней бараниной, вчерашними ресторанными пирожными.

Никого из сегодняшних больных не запомнила. Мимо прошли.

Катерина томилась за ужином. Стыдно было. Неуютно. Словно серой краской плеснули в лица детей и Всеволода.

Наконец Всеволод встал и провозгласил:

— Матч века!

Мальчишки завизжали.

— Первая партия: я против вас двоих.

— Ну… — обиделся Петя. — Я один хочу! У меня уже достаточная квалификация!

Катерина принялась мыть посуду.

…Странная у неё жизнь, а раньше не замечала: вот она стирает, моет, готовит. А потом ждёт, когда закончится шахматная партия. Иногда перед сном все выходят пройтись. Мальчишки с двух сторон виснут на Всеволоде, слушают его бесконечные рассказы.

— Я ехал в эвакуацию в телячьем вагоне. Вы живёте в другой век, не можете представить себе, что значит — нет воды. А мы часами ждали станции, чтобы набрать воды. И вот однажды мама осталась в вагоне, а я с чайником побежал за водой. И отстал от поезда. Представляете себе, война, голод, я потерял маму. Мама потом рассказывала: она всё рвалась выскочить. Люди сидели и стояли так тесно, что она не сумела пробраться к выходу.

— Что с тобой дальше было? Ты догнал этот поезд?

— Ты нашёл маму?

Нескончаемый, понятный и важный только им разговор. Она отъединена от них.

— В пятницу ты, Катя, отпросись пораньше, я взял на три дня путёвки в дом отдыха. Как только ребята придут из школы, поедем. Только не вздумай опаздывать. Я хочу покататься на лыжах, в бассейне наше с тобой время — восемнадцать ноль-ноль. У тебя, насколько я помню, по пятницам нет консультаций.

На пятницу назначили операцию Тамаре.

Её «аспирант» присутствовать на операции не захотел. Он сидел в ординаторской и курил. Окурки горкой возвышались в пепельнице, а он от одной сигареты прикуривал другую.

Катерина увидела белое лицо Тамары, улыбнулась ей глазами.

Щёлкнули стрелки настенных часов. Катерина машинально посмотрела. Уже двенадцать? В четырнадцать она должна быть дома.

Отсечь кисту — дело нехитрое. Но не она причина бесплодия. Раскрыта полость — есть возможность найти, наконец, причину. Вот что главное в этой операции.

Но что-то мешает Катерине видеть. Вялые руки, вялая голова. Её дело — провести операцию, и только. Никто ни за что её не осудит. Главное для неё сейчас — не потерять Всеволода!

«Чего ты медлишь?» — удивлённо спрашивает себя Катерина.

Она не посмотрела на спящую Тамару. Привычным движением зажала сосуды, остановила кровотечение.

И опять не взглянула на Тамару. Сказала:

— Зашивайте.

Удивлённые глаза — анестезиолога, второго хирурга, сестер.

Не видеть их удивления! Она спешит.