Жажда любви

Поскольку ему нравилось видеть, как содрогается Роберта, она в угоду ему передернула плечами, после чего вместе с Деймоном покинула комнату.

Последнее, что она услышала, выходя в коридор, был тихий голос мистера Каннингема:

– А теперь спи, Тедди.

– Я нахожу весьма интересным то обстоятельство, что Тедди ни слова не сказал поперек мистеру Каннингему. Не заметили? – улыбнулась Роберта.

– Рэнсом умеет обращаться с детьми. И умеет осадить Тедди таким образом, который я нахожу весьма поучительным. Только вчера я играл с ним в волан, и, боюсь, проиграв, он выказал отнюдь не джентльменские манеры. Поэтому я, подражая Рэнсому, строго сказал, что мне стыдно за него. Тедди разразился слезами, но согласился со мной. Втайне мне было очень приятно. Конечно, это не помешало ему в следующей партии швырнуть волан через весь двор.

– Должно быть, у мистера Каннингема было много братьев и сестер, – заметила Роберта с легкой завистью.

– А вы хотели бы иметь много детей?

– Никогда об этом не думала. И вообще не слишком разбираюсь в детях. Должна признаться, что меня едва не затошнило при виде распухшей десны Тедди.

– От детей часто тошнит, – мрачно согласился Деймон.

– Но вы очень хороший отец, – похвалила Роберта. И, поколебавшись, добавила: – Почему вы решили взять Тедди к себе?

Он повернулся к ней. Глаза его в полумраке казались темно-зелеными.

– Тедди привезла ко мне бабка. Стоило взглянуть на него… и дальше как в пословице.

Роберта жаждала спросить о матери Тедди, но не посмела. И ей было немного стыдно за себя. Сделала бы она то же самое для Тедди? При мысли об этом она казалась себе совершенно ничтожной и…

Деймон взял ее за руку.

– Этого нельзя объяснить, пока у вас не будет своих детей. Наверное, я на минуту обезумел. Если я признаюсь, что его дед отдал мне младенца в мокрой пеленке… надеюсь, это показывает, насколько я спятил?

– Д-да, – кивнула она. Но на безумца он явно не походил.

– Что мы теперь будем делать? Присоединимся к остальной компании или выкинем что-нибудь воистину скандальное, вроде похода в сад?

– Никто не заметит нашего отсутствия, – кисло пробормотала Роберта.

– Должен признать, что молодая леди, которую Джемма предположительно пригласила ради меня, почти не интересуется моим обществом, – сообщил Деймон с таким комическим унынием, что Роберта засмеялась. – Зато она ловит каждое слово, слетающее с уст Бомонта, хотя это, похоже, ничуть не волнует мою сестру.

– Боюсь, вы правы. Как низко пали сильные мира сего! Вот вы были представлены мне как джентльмен, за которым охотятся все незамужние девицы… за исключением, как оказалось, мисс Тэтлок.

– И вас.

– Но я уже помолвлена, – напомнила Роберта. – Помолвлена с джентльменом, играющим в шахматы за право оказаться в постели вашей сестры. – Вдруг сообразив, что слишком увлеклась, она зажала рот ладонью и с ужасом воззрилась на Деймона: – Мне не следовало это говорить!

Но Деймон расхохотался:

– Вы просто назвали вещи своими именами!

Он попытался подтолкнуть ее к двери. Но Роберте вовсе не хотелось гулять под дымным небом Лондона и вдыхать запах горящего угля. Кроме того, Деймон наверняка захочет прижать ее к ближайшему дереву и зацеловать до умопомрачения. Вообще-то против этого Роберта не возражала. Но пусть это произойдет в более приятной обстановке. Собственно говоря, почему бы…

– Подождите меня! – велела она, взлетая по лестнице. Уже через две секунды она вернулась, держа в руке коробку.

Увидев, что она принесла, Деймон широко раскрыл глаза.

– Видите ли, – пояснила Роберта, – в бальном зале идет игра в шахматы. Куда направимся мы? В библиотеку? Или в мою комнату?

Она прекрасно знала, что та же дьявольская улыбка, которая играла на ее губах, отражается в глазах Деймона, как в зеркале.

– Дружеский матч в домино между кузенами? – осведомился он.

– Домино на раздевание, – твердо ответила она. – Я слышала, этим увлекаются в лучших домах.

– Я… – пробормотал он, подавшись вперед и взяв у нее коробку. – Один из моих жизненных принципов – никогда ни в чем не отказывать членам семьи.

– В таком, случае вы просто обязаны показать мне блестящую игру, – промурлыкала она, в восторге от собственной утонченности. – И не только игру.

– Я живу, чтобы угождать вам, – кивнул Деймон.

И поскольку в ее воображении тут же возникла широкая грудь и мышцы, перекатывающиеся под кожей, когда Деймон отшвыривал вон коровьи лепешки, Роберта ничуть не усомнилась, что партия в домино еще раз подтвердит безупречность его репутации.

Глава 28

Джемма пребывала в некотором раздражении. Она и Вильерс сыграли партию в шахматы, вне зависимости от основного матча. Но все закончилось, едва начавшись. Вильерс расставил ей две ловушки одновременно. Она увидела возможность взять его слона, но пропустила шанс взять коня. Однако в любом случае она теряла королеву.

Не успела она подняться из-за столика, Харриет потянула ее к маленькому дивану.

– Все идет прекрасно! – объявила она со счастливой улыбкой.

– Можно бы и получше, – буркнула Джемма. Если бы она пошла конем на с4 в четвертом раунде…

– Я имела в виду не эту партию, – покачала головой Харриет, – а твою стратегию. Вильерс готов идти к алтарю. И твой замысел сыграть одновременно с ним и твоим мужем просто великолепен!..

– Ошибаешься: это Бомонт бросил мне вызов!

– Тебе? Может, надеялся на восстановление супружеских отношений?

Джемма пожала плечами:

– Стоит взглянуть в его лицо, удивительно похожее на лик Иоанна Крестителя, как я ощущаю всю тяжесть своих грехов. Так что на это надеяться не приходится.

– Но ты ведь не влюбишься в Вильерса? – нерешительно спросила Харриет. – Я умру от угрызений совести, если по моей вине ты больно обожжешься.

– Считаешь, что обаяние Вильерса может затуманить мне разум?

– Не знаю. Я все еще испытываю ужасный стыд, когда думаю о той ночи, когда я… я… отдавалась его ласкам, – прошептала Харриет. – Словно Бенджамин умер именно в этот час.

– Послушай меня! – прошипела Джемма, подавшись вперед. – Ты не предала Бенджамина. И хотя была весьма близка… это не одно и то же. Я точно знаю. Потому что несколько раз изменяла Бомонту, хотя только после того, как застала его с любовницей. И первый раз оказался настоящим потрясением.