Жажда любви

Именно так Нина Грэхем Льюис представляла себе ад — ее имя и фотографии не сходили с газетных страниц, вся подноготная их семейной жизни была выставлена на всеобщее обозрение. Она спросила Рассела, правда ли все это; отрицательный ответ не убедил ее, и она собрала вещи и уехала в особняк Грэхемов в Ньюпорте, где ее дворецкий Эдвард встал на страже, не пропуская к ней бесчисленных журналистов. В течение сорока восьми часов Нина подала на развод, а Рассел Льюис был изгнан из когорты сенаторов.

Было время, когда Нина с презрением относилась к способностям Катринки и Адама улаживать свои отношения с прессой, но теперь, когда эта женщина испытала на себе всю тяжесть печатных и словесных оскорблений, Катринка, к своему удивлению, ощутила что-то вроде сочувствия и позвонила ей по телефону, надеясь поддержать.

— Это так унизительно, — призналась Нина.

— Не читайте газет, — посоветовала Катринка. — Не смотрите телевизор.

— Я и не собираюсь дотрагиваться до всех этих грязных газетенок или включать телевизор. Но я знаю, что они твердят, и это просто ужасно.

— Попытайтесь не думать об этом.

— Как Рассел мог так со мной поступить? Как?

— Может, вам следует уехать на время, пока все не забудется, — сказала Катринка, приглашая Нину на виллу «Махмед».

— Очень мило с твоей стороны, дорогая, но я не могу, — она слегка всхлипнула, пытаясь взять себя в руки, и договорила: — Через несколько дней свадьба.

— Свадьба? — Катринка думала, что свадьбу отложат.

— Да. Будет очень тихая церемония, с учетом ситуации. Приглашены всего две семьи.

Последовала короткая пауза, и потом Нина добавила:

— Приходи и ты тоже…

— Я еду в Прагу, — быстро произнесла Катринка. — Мой новый отель открывается там на следующей неделе.

— Вообще-то я не собиралась приглашать тебя. Подумай, как странно это выглядело бы в глазах окружающих.

— Весьма необычно, — согласилась Катринка.

— Навести меня, когда вернешься.

В голосе Нины сквозила мольба, и Катринка не удержалась.

— Обязательно, — пообещала она.

Нина казалась ей теперь всего лишь старой несчастной женщиной.

— Не удивительно, что Цейс не захотел показывать нам список клиентов, — сказал Марк.

Он лежал, вытянувшись на кровати, заложив руки за голову и смотрел, как Катринка укладывает вещи. Она всегда сама делала это, не доверяя процедуру даже Анне.

— Как ты думаешь, кто дал его Сабрине?

— Не Цейс, — твердо сказала Катринка, — и не Адам…

— Правда? — спросил Марк.

Катринка убежденно кивнула.

— Иначе основной упор делался бы на тебя и Монику Бранд…

Марк засмеялся.

— Какая умная женушка мне попалась! — он потянулся, взял ее за руку и притянул к себе. — Я буду скучать по тебе.

— Жаль, что ты не можешь приехать.

— Мне тоже, — Марку ни в коем случае нельзя было покидать Нью-Йорк.

— А Вулф еще не отступил?

Встречное предложение Марка испугало Вулфа, но недостаточно.

— Он уже слабеет. Это всего лишь вопрос времени…

— Времени, — нетерпеливо вздохнула Катринка.

— Да не волнуйся ты так!

— Я не волнуюсь, я схожу с ума!

Марк притянул жену еще ближе, и его губы двинулись вверх по ее шее. Встав на колени, Катринка принялась расстегивать его ремень.

— Как же я буду скучать по тебе!

— По мне или по этому? — спросил он, поглаживая ее ноги.

— И по этому тоже.

— Тогда быстрей возвращайся!

Робин была уже на борту, когда появилась Катринка. Кроме нее в салоне сидели Майкл Ферранте, генеральный менеджер «Праги» и его жена, Марго и Тед Джонсон, которые находились на первых стадиях к примирению. Неуклюжий и смущенный Тед нежно поцеловал Катринку и пробормотал, что рад ее видеть.

На открытие отеля Катринка пригласила большинство своих друзей, но не все смогли принять участие. У Томаша были съемки. Зузка предпочла остаться в Нью-Йорке, куда переехала, чтобы распланировать свой будущий бизнес. Лючия позвонила из Флоренции и сообщила, что Рикардо, к его великому неудовольствию, подхватил грипп и пребывал в жутком настроении из-за того, что был слишком болен как для поездки, так и для работы. Нил Гудмен с группой юристов оказался целиком поглощенным подготовкой к судебным разбирательствам по поводу его компании, а Александра со своим любовником укатила в Аргентину.

Катринка была возбуждена. Ей, конечно, хватало реализма сознавать, что успех ее дела полностью зависел от непредсказуемых политических и экономических факторов. После совершенно неожиданного падения Берлинской стены и развала коммунизма никто не мог с уверенностью предсказать будущее.

Однако сам отель отвечал всем ожиданиям Катринки. Подобно всем остальным ее отелям, «Амбассадор» был одновременно и роскошным и строгим, лишенным вычурности. Гости в один голос заявили, что он изумителен, и поздравили Карлоса с очередным успехом.

— Здесь Рик, — сказал Карлос Катринке, когда ему удалось на пять минут остаться с ней наедине в ее кабинете.

Она кивнула.

— Он никогда не пропускал наших церемоний открытия. А ты против?

— Нет, — ответил Карлос. — Я рад видеть его.

Рик ясно дал ему понять, что предлагает дружбу и ничего больше.

— Он остановился в отеле.

— Хорошо, — сказала Катринка. — Надеюсь, ему предоставили приличную комнату?..

— Ты шутишь? — сказал Карлос с напускным гневом. — Здесь все комнаты изумительные!

Успех приема по случаю открытия пражского «Амбассадора» превзошел все ожидания. Официальные лица от правительства, иностранные послы, артисты, писатели, кинематографисты, шоумены, ведущие фигуры мирового бизнеса, просто друзья — все собрались в этот вечер. Были приглашены люди, которых Катринка знала, любила, в ком нуждалась. На протяжении еще многих дней после официального открытия фотографии Катринки в красном платье в окружении Жан-Клода, Карлоса, мэра Праги, президента республики, появлялись в газетах и журналах по всему миру.