Жажда справедливости. Избранный
Шрифт:
—С ума можно сойти.
Тут позади себя Виктор Павлович услышал скрип пола, а за тем— гнусавый голос:
—Вам это, авторитетно заявляю, ни в коем случае не грозит.
Островский повернулся так резко, что задел ногой стул, который упал на спинку. Увидев произнесшего эти слова, лаборант раскрыл рот.
Перед ним стоял неприятного вида в белом запачканном высохшей кровью халате гражданин, ничем не похожий на врача; в персонале больницы,— Островский знал это точно,— его не было. Личность имела рыжие прямые волосы, огромных размеров красный рот, маленькие зеленые глазки. На шее имелся длинный багровый шрам. Более всего лаборанта поразило то, что на докторском
—Здесь находится анатомическая?
Вопрос, естественно, удивил Островского. Оно и понятно,— какую анатомическую может искать этот гражданин в таком виде, да к тому же не имеющий никакого отношения к больнице? Виктор Павлович отвечать не стал, а сам спросил:
—Кто вы? Что вы здесь делаете?
Рыжий сощурил правый глаз, от чего его физиономия приняла более гадкое выражение, улыбнулся криво и ответил:
—Очень много вопросов сразу. Кстати, чрезмерное любопытство сильно вредит здоровью. А чрезмерные амбиции и честолюбие вместе ведут к весьма печальным последствиям. Ведь вы не будете отрицать, что вы честолюбивы? Не так ли?
Островский, выслушав всю эту ахинею, и мало что поняв из нее, крикнул:
—Вон отсюда! Или я позову охрану!
Рыжий и не собирался уходить. Он засмеялся и произнес:
—Это ту-то, которая там, внизу сидит? Да в такой час возле нее икни,— она помрет со страху… Ладно, шутки в сторону. Я здесь, чтобы передать вам привет от Владимирского и Китова. Помните двадцать второе октября восемьдесят восьмого года? А? Помните. Жена последнего, читая результаты вскрытия, захлебывалась слезами. А ведь парню было всего-то двадцать лет. Вы поразительный лжец и убийца.
—Кто вы?— Островский начал понимать мало-помалу, о чем речь, и его заколотило от страха, поэтому голос звучал очень тихо. Виктор Павлович постоянно повторял про себя, что этого не может быть.
—Я— карающая длань провидения. Очень жаль, что до этого дня не дожил твой соучастник— Краснов Петр Павлович, участковый врач Китова и Владимирского. Какая жалость— подавился рыбной костью. Впрочем, ему повезло больше. Чего не скажешь о тебе.— Рыжий улыбнулся во весь рот, открыв взору лаборанта два ряда ослепительно белых зубов и четыре острых и длинных клыка.
Пот быстро выступил на лбу лаборанта и потек вниз.
—Помогите,— прошептал осипшим вдруг голосом Островский.
—Сейчас,— обнадежил рыжий и, подняв левую руку, пальцы правой запустил под рукав собственного халата и разорвал рукав до локтя, обнажив бледную кожу. Правую ладонь повернул вверх, и на нее прямо из воздуха упал, блеснув в свете люстры, медицинский скальпель.
Рыжий, держа ланцет двумя пальцами, сказал:
—Вот этим был убит таксист.
Потом брюшком лезвия провел медленно по запястью вдоль руки. Края раны как-то сами собой разошлись, и потекла густая красная, темная кровь. Она стекала по запястью вниз. Образовавшиеся капли стали падать, но они не долетали до пола, растворяясь в воздухе. Рыжий с удовольствием на своей мерзкой роже сжал руку в кулак, и кровь полилась уже потоком, все так же не достигая пола.
Виктор Павлович почувствовал, что теряет сознание. Он попытался ухватиться за край стола, но упасть ему не пришлось,— рыжий двинулся в его сторону. Островский отступил, наткнулся задом на стул, начал беспомощно теребить рукою микроскоп, надеясь воспользоваться им, но рыжий, подойдя вплотную, сгреб воротник халата лаборанта правой рукой. Скальпель оказался в левой. Тут Островский понял, что это конец. Рыжий
убийца занес руку с зажатым в ней скальпелем над собой, запрокинул голову и начал жадными глотками пить красную жидкость, льющуюся в рот. От этого лицо, перепачканное кровью, стало еще страшнее. Кровь, бежавшая из вены, дотекла до халата и, пропитывая его, стала расползаться красным пятном на боку Виконта.Неожиданно де ла Вурд получил страшный удар по шее. Это Островский, схвативший со стола микроскоп, попытался оглушить убийцу.
Зеркальце микроскопа разбилось и рассекло кожу под ухом Виконта. Из раны тонкой струйкой потекла кровь. Но тот руки не отпустил, а улыбнулся еще шире и сказал окровавленным ртом:
—Ничего не выйдет. Я уже мертв. А ты? Знаешь ли ты, каково быть мертвым? Не чувствовать боли? Лишь вечный, мучительный холод!
Островский молчал. Пот бежал по его лицу и шее. Лаборант весь дрожал от страха.
—Знаешь?!!— страшно проорал вампир.
—Н… не… нет.— Дрожь тела усиливалась, Островский, совершенно обессилив, стал оседать, закатывая глаза.
—Узнай же,— прошипел Виконт. И легким, но точным широким взмахом руки, полоснул скальпелем по шее Островского в районе артерии.
Тут же из раны брызнула кровь.
Умирающий Островский неестественно замахал руками и захрипел. В горле у него забулькало. Кровь била из рассеченной артерии и заливала грудь Виконта. Но тот заткнул своим ртом рану и с наслаждением стал глотать кровь Виктора Павловича, стеклянные безжизненные глаза которого смотрели в потолок.
Скальпель звякнул у ног.
Насытившийся вампир подтащил тело лаборанта к единственному окну лаборатории. Подняв труп, как подушку, де ла Вурд ударил головой Виктора Павловича в стекло, от чего оно разбилось. Осколки побежали на пол. Убийца ударил еще раз, тем самым выбив стекло во второй раме. Потом поставил тело на подоконник и дернул за ноги так, что остались на подоконнике четкие следы от ботинок. Труп тяжело повалился на торчащие из рамы осколки. Точно в рану с отвратительным хрустом вошел острый кусок стекла и отсек голову, которая вместе с всё еще вытекающей кровью полетела во двор больницы. Глухой удар оповестил о том, что голова упала на лед крыльца. Тем не менее убийца перегнулся через подоконник и осмотрел лед у крыльца; голова лежала там.
—Странно, как хрупка шея негодяя; нормальному человеку так легко голову не отделить… Надо соблюдать клятвы,— окровавленным ртом произнес де ла Вурд,— особенно, если это клятва Гиппократа. Adios, senior Ostrovsky.
Виконт положил окровавленный скальпель в карман пропитавшегося кровью халата и огляделся. Он нигде не увидел и капли крови. Сытый и довольный хорошо проделанной работой убийца усмехнулся, подошел к столу, подобрал все осколки от микроскопа, взял со стола отчет с фотографией и засунул всё это в карман. После чего шагнул в стену под выключателем и растворился в ней.
Тут раздался разбудивший половину больницы душераздирающий женский крик. Вопила одна из санитарок, которая, услыхав звон бьющегося стекла, вышла на крыльцо приемного покоя. Она поскользнулась и, падая, ухватила рукою теплый круглый предмет. Это была отрезанная голова лаборанта железнодорожной больницы Островского Виктора Павловича.
Глава VIII
АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ
Будь в силах ты рассудка не лишиться…