Жажда/water
Шрифт:
В последовавшей тишине больше не было слышно его дыхания. Внезапно испугавшись, Гермиона отступила от двери.
– Чего тебе надо?
– едва различимо донеслось из ванной, но она услышала. И этого было достаточно. Сердце так и подпрыгнуло. Похоже, она совершенно не хотела, чтобы Малфой ответил. Особенно так, прямым вопросом. Гермиона осторожно шагнула к двери и открыла рот. Что сказать? Попросить разрешения зайти? А ей, вообще, туда хочется?
– Какого черта тебе надо, Грейнджер?
–
говорить такое Малфою?
– То есть, я не изви...
– Что, ради Мерлина, она хотела сказать?
– Тогда иди на фиг, - прохрипел Драко, и вскоре опять раздался звук сливающейся воды в унитазе.
Гермиона закатила глаза.
– Послушай, - она повысила голос, пытаясь изобразить уверенность, которой не было и в помине, - Я просто... У тебя все в порядке?
– Нет.
– Позвать мадам Помфри?
Драко засмеялся.
– На твоем месте, Грейнджер, я бы валил отсюда по-быстрому.
Пожалуй, вот тут действительно надо остановиться. Но она была Гермионой Грейнджер. И с каждой минутой все больше и больше обретала уверенность.
– Тебя уже довольно долго рвет, Малфой, - она попыталась заставить голос звучать не озабоченно, а раздраженно. Потому что, разумеется, это именно то, что она чувствует.
– Я просто спрашиваю, вот и все.
– Как насчет - зайти и посмотреть самой, Грейнджер?
Голос прозвучал неожиданно близко. Гермиона испугалась и инстинктивно отскочила от двери.
– Нет! Нет, ты прав, проехали.
– Вот и ответ. Ей определенно не хотелось туда заходить. Поняв это, Гермиона почувствовала странное облегчение.
Но было слишком поздно. И она не наложила запирающее заклятье на дверь спальни. Дверь открылась.
– Я настаиваю, - прорычал Драко.
– Его хриплый голос был теперь отчетливо слышен. Гермиона смотрела на него широко открытыми глазами. Он стоял в дверном проеме, подсвеченный сзади тусклым светом из ванной, и выглядел совершенно изможденным.
– Думаю, тебе полезно знать, какие могут быть последствия, ты, маленькая сука, которая сует нос не в свои дела.
Он шагнул в ее спальню. И Гермиону накрыла волна тошноты.
– Нет, Малфой, - заявила она как можно более решительно.
– Убирайся. Я тебя не звала.
– Поздно.
– Я говорю, нет. Убирайся к чертовой матери.
– Что случилось с «с тобой все в порядке, Малфой?» - съязвил он.
– Уж решай, Грейнджер, либо тебя это волнует, либо нет.
– Меня это не волнует, - ответила она, - Мне плевать.
– Особенно после того, как поняла, что даже сейчас, выблевав все свои чертовы мозги, Малфой продолжал быть
– Тогда зачем спрашивать, Грейнджер?
Гермиона растерялась. Она не знала. И как бы ни пыталась найти ответ, ответа не было. Она-не-имела-ни-малейшего-понятия. Но в одном была уверена - она жалела об этом почти так же сильно, как и о прочих своих недавних действиях.
– Что ты собираешься делать, Малфой?
– спросила Гермиона, вздрогнув от звука собственного голоса: он был таким слабым. Она вскинула подбородок и незаметно бросила взгляд в сторону своей палочки.
– Нам не о чем говорить, просто уйди в свою комнату.
– Не о чем говорить?
– Да.
– Кажется, он должен верить в это даже больше, чем она.
– То, как ты на меня смотрела внизу, говорит о другом.
– Как смотрела?
– Ты не веришь.
– Драко изо всех сил старался, чтобы голос не звучал жалобно. Его все еще тошнило. Так больно. И когда в конце концов его вырвало жирной желтой желчью, он подумал, что единственный способ унять пульсирующую боль внутри - это восстановить равновесие.
Он не дал Пэнси ударить ее. И никто не поверил его объяснению. Поэтому сейчас ему нужна компенсация. Восстановить равновесие. Выбить из Грейнджер все, что она могла себе навоображать. Выжечь ту часть себя.
– Не верю во что?
– В ее голосе беспокойство. И раздражение.
– О чем ты?
Он помотал головой.
Тогда Гермиона решила, что он сошел с ума. Совершенно, абсолютно сошел с ума.
Драко прищурился.
– Извинись за то, что не поверила мне.
– Не... что?
– Я разочарован, Грейнджер.
К ее злости добавился маленький, липкий страх.
Она не понимала. Для нее это было совершенно необычное ощущение. Что-то в том, как Малфой сейчас смотрел, было невыносимо тревожным. Темный, голодный блеск в глазах. Ее отражение. Он был слишком близко.
– Малфой, стой, - сказала она дрожащим голосом, попятилась и прижалась к стене.
– Я не понимаю.
– Как она не любила эти слова.
– Я бы позволил ей, - ответил он пугающе спокойно.
– Я бы позволил ей убить тебя, если бы ей захотелось.
Сердце Гермионы екнуло.
– Так вот в чем дело.
– Она чуть не рассмеялась от облегчения.
– Убить меня?
– повторила определенно более уверенным тоном.
– Ты такой добрый мальчик, Малфой.