Жду тебя в конце ночи

– Ты и сам не красавчик, – отвечаю я и, порывшись в коробке, протягиваю ему антибиотик. – Надо выпить, и не спорь.

– О, я и не собирался, – он покорно принимает таблетки, запивает водой из стакана, а потом хмыкает и задаёт неожиданный вопрос: – Знаешь, что особенно странно? – Я лишь отрицательно мотаю головой, и он продолжает. – Чувствую себя как с дичайшего похмелья: башка раскалывается, всё тело ломит, мутит, но точно помню, что не выпил вчера ни капли.

– Спи, – убираю пустой стакан и хочу уйти, но он хватает меня за запястье и вынуждает склониться над ним.

– Ты что провела ночь в кресле у моей постели?

– Нет. С чего ты так решил? – я смущаюсь и, кажется, краснею.

– Лицо мятое, – Ксандр поднимает руку и дотрагивается до моей щеки. Пальцы скользят ниже, задерживаются на подбородке.

Я вздрагиваю, но не шевелюсь. Он очень нежно проводит кончиками пальцев по губам и мне дьявольски хочется ответить на ласку, но вместо этого перехватываю его ладонь и укладываю поверх одеяла.

– Спи. Я приду через пару часов и принесу поесть.

Он прикрывает веки и, как мне кажется, сразу же засыпает. Теперь я наконец-то тоже могу отдохнуть.

У себя принимаю ванну, глотаю пару таблеток обезболивающего и усаживаюсь на постель. Некоторое время сижу и смотрю прямо перед собой. В горле дерёт так, будто вчера я обедала наждачной бумагой. Нужно подняться и пойти вниз на кухню, чтобы перекусить, но я не могу себя заставить. Решаю недолго полежать с закрытыми глазами прямо так, в одежде.

– Всего пару минут, – бормочу под нос и укладываюсь на подушку.

Конечно, я тут же засыпаю, а когда открываю глаза, солнце бьёт в окна, оставляя красивые тени на салатовом ковре. Несколько минут лежу с открытыми глазами и смотрю на этот причудливый узор, а потом спохватываюсь и резко сажусь. Часы на моей руке показывают половину второго. Я проспала почти пять часов, и сон определённо пошёл мне на пользу: горло не болит, голова ясная, и я ощущаю зверский аппетит.

Я иду в ванную, умываю лицо прохладной водой, несколько минут критически оглядываю себя в зеркало: живая, хотя и помятая. Переплетаю растрепавшуюся косу и, переодевшись в чистое, спускаюсь на кухню, заметно прихрамывая.

В доме стоит мёртвая тишина. Она давит на уши и заставляет постоянно пугливо оглядываться по сторонам. Я слышу эхо собственных шагов, вижу свою тень на стенах, отражение в зеркалах и стеклянных витражах. Мне никогда не нравился замок, даже когда здесь было полно слуг и народа, а сейчас он пугает меня до жути. Но нужно признать – сегодня это самое надёжное место, чтобы затаиться на время. Время, вот что необходимо нам с Ксандром. Время залечить раны. Время пережить случившееся. Время узнать тайны. Время привыкнуть друг к другу. А потом каждый пойдёт своей дорогой. И тогда мне понадобится время, чтобы забыть его. Уже сейчас понимаю – это будет непросто.

Поднимаюсь в гостевую комнату через полчаса. После еды чувствую себя намного лучше. В руках поднос с горячим куриным супом из жестяной банки и чашкой с малиновым морсом. Морс из пакета, но я разогрела его на плите и добавила специй. Когда Стефан болел, я всегда готовила ему такой напиток. В этот раз не стучусь, открываю дверь, пытаюсь при этом не уронить поднос, вхожу в комнату и замираю на пороге. Кровать пуста. Ксандра внутри нет.

Глава 4

В первые секунды ощущаю невыносимую пустоту и одиночество. Словно вернулась на двадцать пять лет.

Мне восемь: смешные косички, платье в клеточку и лёгкая курточка синего цвета. Стоит середина осени, но тепло и солнечно. Я только что вернулась с прогулки на заднем дворе, где собирала опавшие кленовые листья. Хотела сделать из них самый красивый букет и подарить его маме. Когда я полезла под крыльцо за жёлтым листом с красными прожилками, громко хлопнула дверь. Я видела, как из дома выбежал папа. Я позвала его, но он не услышал, сел в свой «фольксваген» и умчался прочь. Я вышла на дорогу, и некоторое время смотрела ему вслед. В воздухе стоял запах гари. Наш «поло» совсем старый и если ехать слишком быстро из выхлопной трубы начинает валить чёрный дым. Это не проблема, ведь папа не ездит быстро, но только сегодня это не так.

У меня плохое предчувствие, ещё ничего не понимаю, но кажется, что случилось что-то жуткое. Иду домой, сжимая в ладошке букет для мамы. С трудом открываю тяжёлую дубовую дверь. В доме пахнет выпечкой и тушёной капустой. Я осторожно направляюсь на кухню, стараясь ступать максимально бесшумно. Мать сидит на табурете, понурив голову. На ней передник, припорошённый мукой. Я знаю, что она собиралась печь хлеб.

– Мама, – зову её и нерешительно протягиваю ей букет. Она даже не шевелится. Я недолго молчу и снова пытаюсь: – Мама, это тебе.

Она чуть поднимает голову, и я вижу, что по её щекам текут слёзы. Мать лишь мельком смотрит на мой букет, а потом переводит на меня взгляд и хмурится.

– Зачем ты притащила в дом этот мусор? – от её слов сжимается сердце, и я с трудом сдерживаю плач.

– Мама, почему папа уехал? – спрашиваю очень тихо.

Она во второй раз медленно поднимает на меня взгляд, и я отступаю в испуге. Никогда раньше не видела её такой. Мне кажется, мама сейчас ненавидит меня.

– Папа? – она презрительно изгибает губы. – Он тебя никогда не хотел, Катарина. Ты его ошибка.

Я ошарашенно смотрю на неё, не в силах вымолвить ни слова.

– Когда я забеременела, он предлагал мне избавиться от ребёнка, но мои родители не позволили и заставили его жениться. Напрасно я не послушала его, Катарина. Твой папа ушёл к другой женщине, ему не нужна ни я, ни ты.

Я бросаюсь прочь и прячусь в чулане. Сижу там несколько часов, рву листья на мелкие кусочки и швыряю на пол, а потом мать находит меня и просит прощения. К вечеру возвращается отец, и она принимает его обратно. После этого случая он уходит ещё много раз. Но она всегда принимает его обратно.

Моя мать была бесхарактерной женщиной, но она любила меня и отца. Его чуть больше. Он был центром её вселенной. Папа виртуозно играл на гитаре, отличался весёлым нравом и лёгким характером. Многие обожали его и считали ярким творческим человеком, возможно так оно и было, но вот отец из него получился никудышный. В детстве я боготворила его и хотела добиться любви, а он не обращал на меня внимания. С той же лёгкостью, с которой он соглашался на любые творческие эксперименты, и за которую его так любили другие участники группы, папа бросал семью. Да, отец каждый раз возвращался, а, когда умерла мама, растил меня несколько лет совсем один, но разве это можно считать оправданием? Его уходы разрушали и без того хрупкую психику мамы и мою веру в людей. Тогда я не понимала: мы ни в чём не виноваты. Сам он даже не задумывался, что может причинить кому-то страдания, и никогда не терзался из-за других. Эгоист высшей пробы. Совершенный нарцисс, неспособный на чувства. Но мне каждый раз было больно, а с возрастом я научилась справляться с этим. Стала его копией. Жестокой, расчётливой, холодной. Нет, я не уходила от Стефана сотню раз, и не играла на его чувствах, но я жила с ним девять лет, а потом бросила в трудную минуту и потеряла навсегда. А теперь потеряла и Ксандра.