Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы

Маргарита. Жак!

(Слышится рожок.)

К и л р о й. Леди!

Маргарита. Что?

К и л р о й. Я, кажется… спасен…

Маргарита. Вот уж не думала, что сегодня услышу эту музыку, а вы?

(Звуки рожка.)

К и л р о й. Это они, мусорщики.

Маргарита. Да, знаю.

(Звуки рожка.)

К и л р о й. Вам лучше войти, леди!

Маргарита. Нет.

К и л р о й. Войдите!

Маргарита. Нет! Хочу спать здесь, а раз хочу — то буду. (Килрой впервые на нее смотрит.) Посидите со мной, пожалуйста.

Килрой. Они меня ждут. Цыганка сказала, я первый в их списке. Спасибо за… то, что вы взяли меня… за руку. (Слышатся звуки рожка.)

Маргарита. Спасибо, что вы взяли мою…

(Звуки рожка.)

Килрой. Сделайте мне еще одно одолжение: выньте у меня из кармана фото, а то пальцы не гнутся.

Маргарита. Это?

Килрой. Моя единственная… верная женщина.

Маргарита. О, фото в серебряной рамке! Она действительно так хороша?

К и л р о й. Да — такая красивая, что никакая фотография этого не передаст.

Маргарита. О, тогда вы действительно были на Правом пути.

Килрой. Да-а, тот путь был Правым!

(Слышатся звуки рожка. Килрой встает.)

Маргарита. Не вставайте! Не бросайте меня!

Килрой. Хочу встретить мусорщиков стоя.

Маргарита. Посидите еще и расскажите мне о вашей подруге.

Килрой (садясь). Знаете, когда нам хуже всего после расставания с любимыми? Ночью: просыпаешься, а рядом — никого!

Маргарита. Да, когда рядом никого.

К и л р о й. Ведь привыкли-то к другому — к теплу! А просыпаться одному — это ужасно, особенно в каком-нибудь грошевом номере в квартале бедноты! И тут уж ни горячая вода не согреет, ни случайная знакомая — ничто не поможет. Нужен человек, к которому ты привык. И который — ты уверен — любит тебя! (Слышатся звуки рожка.) Вы их видите?

Маргарита. Не вижу никого, кроме вас.

К и л р о й. Как-то ночью посмотрел я на спящую жену — это было в тот самый день, коща врачи запретили мне выходить на ринг_ Ну ладно» Она спала с такой улыбкой — как ребенок. Я ее поцеловал — она не просыпалась. Тоща я взял карандаш и бумагу и написал: «До свидания!»

Маргарит а. А этой ночью она бы вас так любила!

К и л р о й. Ага, этой ночью, но потом-то что? О, леди… Почему красивая женщина должна связывать свою жизнь с чемпионом, у которого все в прошлом? Земля все еще вертится, и ей пришлось бы вертеться вместе с ней, но не из тьмы к свету, а наоборот — из света во тьму. Не-не-не-не! Проехали! Конечно! (Звуки рожка.) Ведь нет же слова, которое бы звучало просто так… Нет в языке такого слова! Каждое что-то значит» И надо, чтобы поступки соответствовали смыслу слов! (Поворачивается к ожидающим его мусорщикам.) Давайте же, давайте! Давайте вы, сукины дети! Килрой вот — он ждет вас!

(Звуки гонга. Килрой бросается на мусорщиков. Они его окружают, и он вынужден вертеться. Его удары становятся все более беспорядочными и отчаянными, как у боксера. Вскоре он падает на колени, все еще вращаясь, и в конце концов валится лицом вниз. Мусорщики пытаются поднять его, но Мадресита бросается и закрывает Килроя своей шалью. Свет гаснет.)

Маргарита. Жак!

Г у т м э н (на балконе). «Камино Реаль», блок пятнадцатый!

БЛОК ПЯТНАДЦАТЫЙ

Мадресита сидит, у нее на коленях — тело Килроя. В центре сцены — низкий стол на колесиках, на котором под простыней что-то лежит. Около стола стоит патологоанатом, обращающийся к одетым в белые халаты студентам и сестрам.

Патологоанатом. Это тело неопознанного бродяги.

Мадресита. Он был твоим сыном, Америка, а теперь он мой.

Патологоанатом. Его нашли в одном из переулков Камино Реаль.

Мадресита. Подумайте, каким он был до того, как удача от него отвернулась. Вспомните время его величия, когда он был в самом расцвете и никого не боялся.

Патологоанатом. Пожалуйста, еще света!

Мадресита. Еще света!

Патологоанатом. Всем хорошо видно?

Мадресита. Да, чтобы всем было хорошо видно.

Патологоанатом. Никаких внешних признаков болезни не наблюдается.

Мадресита. У него были ясные глаза и тело боксера-чемпиона.

Патологоанатом. На теле — никаких следов насилия.

Мадресита. Он имел мягкий южный выговор и пару золотых перчаток.

Патологоанатом. Его смерть явилась, по-видимому, результатом каких-то естественных причин.

(Студенты записывают. Слышится причитание.)

Мадресита. Да, дуйте ветры, пока не рассеется тьма! У него было столько поклонниц!

Патологоанатом. И не осталось никаких законных наследников.

Мадресита. Он возвышался над всеми, как большая планета над малыми, был на голову выше всей этой молодежи, чемпион большого ринга!

Патологоанатом. Никаких друзей или родственников, никого, кто мог бы его опознать.

Мадресита. Видели бы вы этот прекрасный халат с его именем, когда он плыл в нем по проходам «Колизеума»!

Патологанатом. По прошествии определенного количества дней его тело стало собственностью государства…

Мадресита. Да — дуйте ветры, пока не рассеется тьма, — потому что лавры невечны.

Патологоанатом…И передано в наши руки за номинальную цену — пять долларов.

Мадресита. Он был твоим сыном, Америка, а теперь он мой.

Патологоанатом. Итак, начинаем вскрытие. Скальпель, пожалуйста!

Мадресита. Дуйте, ветры! (За сценой слышится плач.) Да, дуйте ветры, пока не рассеется тьма! Вы и жалобный плач, вы и звон похоронный. (Причитание становится все громче.) Плачьте по нему все, кто сир, и убог, и увечен: его бесприютный дух — это ваш дух!

Патологоанатом. Вначале вскрываем грудную клетку и исследуем сердце, чтобы иметь доказательства закупорки коронарных сосудов.

Мадресита. У него было сердце из чистого золота и такое большое — с голову ребенка.

Патологоанатом. Сейчас сделаем надрез по вертикали.

Мадресита. Вздымайся, дух! Давай! Взлети, как птичка! «Человечеству не выдержать слишком много реальности».

(Она касается его цветами — Килрой открывает глаза и медленно встает с ее колен. Он опять на ногах, протирает глаза и оглядывается.)