Железная хватка графа Соколова

Соколова и злодея уже отделяло приличное расстояние — саженей тридцать. Сыщик изловчился и, словно диск, запустил ему вслед смертоносную шахматную доску.

Он видел, как доска упала недалеко от убегавшего. От удара о землю боек сдетонировал. Раздался страшной силы взрыв. Состав качнуло, казалось, еще чуть-чуть, и он перевернется. Небо заволокло черным дымом.

Сахаров, оказавшийся в тамбуре, рванул ручку пневматического тормоза, изобретенного полвека раньше Джорджем Вестингаузом. Отвратительный скрежет вырвался из- под колес, резанул уши. В купе и проходах пассажиры полетели на пол. Кто-то истошно орал, кто-то стонал от боли.

В мире таинственного

Поезд по инерции прошел еще саженей сто. Вагон первого класса, прицепленный от паровоза третьим, успел пройти весь мост. Сахаров, размахивая «дрейзе», давно порывался спрыгнуть вниз. Соколов пытался его удерживать:

— Стой, куда? Ограда моста почти вплотную к вагонам. От тебя, как от нашего шахматиста, одни пуговицы останутся.

Пассажиры, поначалу оробевшие, теперь, когда поезд остановился, любопытной гурьбой вывалились из вагонов, топтали десятками ног место происшествия.

Сыщики увидали довольно глубокую воронку от взрыва. Все, что удалось обнаружить, — шляпа.

— Удивительно, но совершенно не пострадала, — сказал Соколов, отряхивая с темно-серого фетра пыль. — На этикетке значится: «Торговый дом Г. Вотье и К°». Дорогой магазин — Невский, сорок шесть. Когда я был молодым, то старался следовать последней моде. Сейчас смешно вспоминать об этом. Ведь все эти модные магазинчики удовлетворяют тщеславие людей слабых, в себе не уверенных. Ибо по-настоящему великий человек может одеваться так, как хочется ему самому, а не какому-то Вотье. Ну да ладно. Скажи-ка, Евгений Вячеславович, а где кадавр великого шахматиста? Вот сукин сын! Обещал шампанского, а подсунул бомбу. Легкомысленная нынче молодежь. А вот и портмоне. Так, пачка денег, а вот и паспорт.

— На чье имя?

— Асланов Адольф Иосифович, тридцать два года, мещанин. Проживает: село Черкизово, владение Гликерии Родионовой.

...Вопреки всем усилиям, труп найден не был.

— Нет, это просто какое-то мистическое чудо: какое-то царство мертвых и множество загадок, — шумно выдохнул Соколов.

Но главные тайны были еще впереди.

ШАЛЬНОЙ

Оглашая окрестности долгими победными гудками, выпуская из-под круглого металлического брюха шипящий пар, поезд 181-а хоть и с приключениями, но приближался к прекрасному и древнему городу Саратову. Как в те годы писали путеводители, «в Саратове свыше 150 тысяч жителей, более сорока учебных заведений — средних и низших, много ученых обществ и общеобразовательных учреждений, между ними Радищевский музей, два театра и несколько клубов».

Но Соколова статистика не занимала. Он был уверен: в этом городе на Волге живут, дышат, готовят убийства и государственные нестроения кровавые выродки, называющие себя революционерами. Для гения сыска это слово было бранным.

Теперь предстояла с ними схватка — не на жизнь, а на смерть.

Азартная служба

Поезд подъехал к дебаркадеру саратовского вокзала в девять двадцать утра. Соколов, чисто выбритый, освеженный дорогим одеколоном «Локсотис» (фирма А. Ралле и К°, восемнадцать рублей за флакон), в хорошо сшитом костюме от Жака, в мягкой велюровой шляпе, вызывающе красивый, атлетического сложения, сошел на булыжную мостовую.

Рядом в нарочито неброском виде, но с осанкой, выдававшей офицера, держался Сахаров.

Как водится в таких случаях, к приезжим бросились посредники, загомонили:

— Господа, милости просим к нам, в гостиницу «Европа»! Это вовсе рядом, на Немецкой улице...

— К нам, в «Россию», уютно, как у тещи под юбкой!

— Уж нет, в «Центральную», канфорт замечательный! Соколов строго произнес:

— Кыш отсюда! — Поглядел на извозчика, сидевшего на козлах недалеко от главного вокзального выхода и не обращавшего внимания на жаждавших прокатиться. Извозчик был осанистым, с густой бородой, в кучерской плюшевой шляпе раструбом вниз и большой пряжкой на черной ленте, в добротном армяке верблюжьего сукна, подпоясанном красным кушаком, и такой же красной рубахе.

Соколов улыбнулся, обращаясь к спутнику:

— Евгений Вячеславович, взгляни на этого возилу, узнаешь?

— О, да это твой приятель Коля Коробка?

— Так точно! Любопытно, кого он разглядывает в толпе?

— Как коршун, добычу высматривает. И уже второй раз отказал желающим прокатиться.

Соколов подошел сбоку, произнес смиренным голосом:

— Любезный, подвезите, пожалуйста, поблизости...

— Занятый! — отрезал, не поворачивая головы, извозчик.

— Я вам пятачок добавлю, — продолжал Соколов канючливым голосом. И вдруг басовито рявкнул: — Не повезешь — ноги повыдергаю!

Тут Коробка повернул голову и... расцвел счастливой улыбкой:

— Аполлинарий Николаевич, радость какая! По делам к нам? — Малость подумал, решительно добавил: — Уж какие от вас секреты! — Перешел на шепот. — Ведь меня в филеры взяли. Жалованье хорошее. И служба азартная.

— Фигуранта ждешь?

— Его самого, из Москвы. Второй день тут киснем, смотрим по приметам. Кажись, опять не прибыл.

— Каков из себя?

Коробка малость замялся, помня про «неразглашение тайны», да под взглядом гения сыска поежился и, вздохнув, заученно затараторил:

— Пол — мужчина, возраст — годов тридцати с малым, телосложения крупного, грудь широкая, роста выше среднего, волосы густые, темного цвета, зачесывает назад, нос мясистый...

— Носит короткое однобортное пальто темно-синего цвета, велюровую шляпу. Так?

— Он самый!

— Этого субчика тебе ждать придется до второго пришествия. Так что вполне есть время прокатить нас...

— К господину полковнику Рогожину, начальнику охранки?

— Вези к моему приятелю — полицмейстеру Дьякову. Мы с ним великолепно сработались.

Таракан за печкой

Еще при подъезде к полицейскому управлению из раскрытого окна на втором этаже московские сыщики услышали громогласную ругань знаменитого на всю губернию полицмейстера.

Соколов без доклада вошел в кабинет и застал замечательную сценку. Великолепный полицмейстер заталкивал в рот какую-то бумагу стоявшему перед ним на вытяжку человеку с тросточкой и в клетчатом пиджаке песочного цвета. В несчастном Соколов узнал другую местную достопримечательность — филера Коха по кличке Жираф.

Раскрасневшийся Дьяков с гневом повернулся к дверям и... в единый миг растаял. Он оставил свою жертву и бросился обнимать гостей.

— Нечаянная радость! Благодетели мои, по каким делам в наши пенаты? — Повернулся к Коху, погрозил бугристым кулаком: — Ух, ирод, я тебя проучу еще, узнаешь, как фальшивые расходы сочинять! Ишь, накатал мне трактиров, извозчиков, железнодорожных расходов на сорок один рубль в месяц! Это кроме суточных, что в дни наблюдений выдаю. Каков гусь? Ты мне в счет включи еще расходы на своих блядей и шампанское, кои они лакают! Я тебя тогда...