Железная хватка графа Соколова

— Благодарю за службу, благодарю за службу... — Дотронулся до пергаментного лба. — Ах, Аполлинарий Николаевич, я чуть не забыл: все документы для отправки вас в Австро-Венгрию, в большевистское гнездо Поронино, готовы. Это паспорт на имя Штакельберга с вашими приметами. А это — письмо министра иностранных дел Германии. Последнее адресовано Ленину и содержит требование передать германскому правительству, то бишь нам, список всех заграничных и российских агентов и шпионов. За это Ленин получит чек на тридцать миллионов марок. Это требование легко обосновать: Германия имеет законное право на контроль, на то, в каких формах и сколь эффективно идет разложение армии и тыла Российской империи. Чек, понятно, тоже фальшивый.

Сахаров одобрительно кивнул головой.

Министр вновь вернулся к больной для него теме:

— Интересно, какой наградой украсит вас государь?

Вмешался Сахаров:

— Меня государь сегодня потряс своей феноменальной памятью. Я спросил: «Прикажете доставить вам формуляр Соколова-младшего?» Государь ответил: «Нет нужды! Если память мне не изменяет, то граф Соколов уже награжден маленьким “Владимиром” — третьей степени, и “Анна” второй есть — сам вручал. Теперь осталось на груди справа укрепить звезду — “Станислава” первой степени». Я для верности заглянул в твой формуляр — все точно! Просто поразительно.

— Теперь, думаю, нет нужды содержать меня конспиративно в «Астории»? — произнес Соколов. — Я отправляюсь в дом отца.

— Прекрасно! — засуетился министр. — Мое авто вас доставит.

Сахаров вдруг переменил тон:

— Согласно резолюции государя, твой заклятый друг Штакельберг-Барсуков освобожден из тюрьмы под гласный надзор полиции. Поздравляю! А жертва твоей любовной страсти — Вера Аркадьевна, к счастью, отбыла к мужу, в Берлин. Так что на балу ее не будет.

Герой дня

После обеда посыпал пушистый, волшебными звездочками, словно расписными, снег. Соколов облачился в шубу и в отцовской четырехместной карете с фонарями отправился в Зимний дворец.

Старый граф простудился и на бал ехать не мог. Он со слезами на глазах обнял сына, перекрестил:

— Порадовал меня, сынок, спасибо... Скажи поклон государыне и государю.

Карету еще не успели поставить на полозья. Снег громко визжал под колесами. Соколов глядел в обмерзлое окно, видел белые крыши и мелькавшие фонари. Но мыслями уносился далеко — к предстоящему опасному путешествию в Галицию.

При подъезде к Зимнему карета попала в вереницу других возков и еле плелась. Наконец карета дернулась, снег перестал визжать. Парадный подъезд Зимнего уже заполнился гостями и просто любопытными, оттесняемыми полицейскими.

Соколов сбросил шубу на руки лакея. На ходу раскланиваясь со знакомыми и незнакомыми, вошел в громадный, со сдвоенными мраморными колоннами и хорами Георгиевский зал. Военные мундиры, золотые эполеты, ордена, ленты, изящные фраки, белые жилеты, белые гвоздики в петлицах, бриллианты, белизна и блеск обнаженных плеч — это собралась высшая знать Петербурга.

Гости сбились в небольшие кружки, прикладывались к шампанскому, разносимому на подносах лакеями, оживленно беседовали, источали довольство.

Соколов едва успевал отвечать на приветствия. Он всегда вызывал любопытство и восхищение, особенно дам. Но слух о его очередном подвиге моментально разнесся по северной столице и вызвал интерес повышенный.

Шутка

— Дорогой граф, вы нас не желаете замечать? — услыхал он похохатывающий басок. С подчеркнутой вежливостью Соколову поклонился человек невысокого роста, с умными серыми глазами. Это был председатель Совета министров и министр финансов Коковцов. — Поздравляем со «Станиславом»!

Возле него, недалеко от тронного возвышения, стояли лощеный, с обширной лысиной и прижатыми ушками генерал-адъютант Фридерикс и совершенно громадный мужчина с коротким ежиком темных волос, подстриженными усами и бородкой, с пробритыми щеками и приятным лицом. Коковцов представил:

— Вы знакомы с Федором Федоровичем Гарнич-Гарницким? Знаменитый силач-борец, председатель «Геркулес-клуба», статский советник...

— Давно знакомы!

Фридерикс сощурил лукавые глаза:

— Вы, Дполлинарий Николаевич, должны знать, что сейчас завелась разбойная шайка. Газеты и обыватели волнуются: «Грабят и убивают, а полиция опять беспомощна». Третьего дня на Васильевском острове напали на Федора Федоровича. И что бы вы думали? Наш богатырь таких оплеух навешал им, что все трое ноги еле унесли. Каково?

Коковцов подхватил:

— А если бы на вас, Аполлинарий Николаевич, налетели, вы с ними сумели бы разделаться?

Соколов фыркнул:

— Как же можно! Я им добровольно отдал бы шубу и портмоне — несчастным помогать следует.

Все весело улыбнулись — шутка понравилась.

Кадриль

Бал в Зимнем пролетел быстро, как приятный сон. Государь вручал ордена: Шрайберу — председателю Верховного уголовного суда, генералу от кавалерии Владимиру Сухомлинову, купцу из Нижнего Новгорода — за благотворительность и еще кому-то. Но первым принять орден из рук самодержца и услыхать самые лестные слова удостоился Соколов.

Потом был роскошный стол, прекрасные вина, множество тостов. И наконец, настали танцы. На хорах заиграл оркестр. Дамы еще при входе получили карточки с отпечатанным порядком танцев.

Так случилось, что Соколов оказался рядом с креслом, на котором сидела окруженная юными фрейлинами императрица. Она протянула для поцелуя руку и любезно заметила:

— А я очень вам признательна. Вы, граф, спасли империи государя, а мне — мужа, — и не без легкого кокетства, с удовольствием глядя на пышущего мужественной красотой атлета, добавила: — Вы, кажется, хотели быть моим кавалером и пригласить именинницу на кадриль?

Соколов не растерялся:

— Если государь позволит!

...Он с нетерпением дожидался своего танца.

Сам государь с государыней вел в первой паре полонез — танец начальный. Он шел красивой, полной изящной грации походкой, точно согласованной с ритмом музыки.

Потом зал наполнился вальсирующими. И наконец распорядитель — известный балетмейстер Николай Легат — провозгласил:

— Кадриль!

Все взоры обратились на императрицу и Соколова, который славился своим умением танцевать.

Оркестр сыграл ритурнель. Соколов подошел к Государыне, поклонился, предложил руку в белой перчатке, государыня пошла с правой стороны от кавалера, положив кисть немного ниже плеча партнера.

Соколов, не изменяя своей манере победительно-смело глядеть ясно-синими глазами на даму, начал выделывать такие сложные фигуры, что все ахнули. При этом он успевал говорить уместные комплименты и остроты. Лицо государыни горело восторгом — знаменитый красавец был ей положительно приятен.

...Государь тоже танцевал много. Этим искусством он владел прекрасно.