Железнодорожница 2

— Ну и что? — раздельно и четко сказала я. — Не твое дело. Ты можешь думать об этом, что угодно, а вслух свои реплики не произноси, понятно?

— Понятно, — вздохнула девчонка.

А я задумалась. Честно говоря, я была бы совсем не против, если нашему деду после стольких лет одиночества улыбнулось счастье. Только сомневаюсь что-то. В поездах обычно романтика, а потом люди приезжают домой, к своим семьям, начинается каждодневная рутина. И о дорожном приключении вспоминают лишь с легкой, игривой улыбкой.

И все же, когда дед вернулся с перекура с тем же просветленным лицом, я предложила:

— Давай пригласим Валентину Николаевну на вечерний чай. Очень приятная женщина. У меня и конфеты еще остались, «Ромашка» и «Одуванчик», очень даже неплохие себе конфеты.

— Давай, — с энтузиазмом откликнулся дед.

А еще я подумала о большой стоянке в Красноярске. Неплохо было бы найти на вокзале переговорный пункт и позвонить домой, узнать, как там дела у Вадима.

А то он у нас человек неблагонадежный, и тревога нет-нет, да и захватывала мои мысли. Иногда вообще страшные картины рисовало воображение. Вдруг мы вернемся домой и обнаружим в углу пыльный мешок, который окажется пьяным Вадимом. И заплетающимся языком он поведает, как запил перед самым отходом судна, как опоздал на рейс. И его вещи в каюте на полке, покачиваясь, уплыли без своего хозяина. А сам он теперь каждый день пьет, но не просто так, а от горя. И нам теперь предлагается его пожалеть, накормить, а Ритке — так и вовсе поскакать вокруг с причитаниями.

Так что позвонить не помешает. Но, с другой стороны, я очень боялась не успеть потом на поезд. Бывают же такие случаи. Был один старый советский фильм, где герой отстал от поезда. Как вспомню кадры, где он бежит, роняя на платформу продукты и вещи! И все равно не успел. Как же назывался тот фильм? А, вспомнила, «Мы с вами где-то встречались»!

Я поежилась. Как-то не очень хочется бежать, роняя тапки, и не успеть.

Соответственно, надо подумать, что я буду делать в таком случае. Во-первых, надо проверить наличие паспорта и денег в сумочке. С документами все же гораздо проще. Можно будет купить билет на следующий поезд и, максимум через пару дней, догнать своих. Но куда идти в Москве?

— Скажи, пожалуйста, адрес тети Риты, — попросила я деда, — запишу в свою записную книжку. И телефон, если есть.

Проводница, заглянувшая забрать стаканы после чая, словно прочитала мои мысли:

— У нас был такой случай, — сказала она, — одна проводница опоздала на отход поезда и поймала машину, чтобы доехать до следующей станции. А он запросил сто рублей, представляете? Она, конечно, заплатила. Шутка ли, на рейс опоздать!

— Успели? — взволнованно спросила я.

— Нет, приехали, когда поезд уже ту-ту! На десять минут опоздали.

— Надо было таксиста искать, — подсказал парень с верхней полки, — таксисты — они все короткие тропы знают, тогда бы точно успели.

Я записала в свою записную книжку адрес тети Риты и спокойно выдохнула. Хотя бы подстраховалась.

Наш поезд остановился на станции Красноярск, и я, не мешкая, вышла на платформу. А оттуда, по виадуку, стремительно прошла в помещение вокзала. Не было времени даже оглядеть окрестности. Я лишь заметила, что дышится здесь легче, чем в нашем городе. У нас из-за близкого дыхания Тихого океана влажность летом держится около ста процентов, от этого париловка и духота. Особенно в августе дышать нечем, бывает, и ночью живительной прохлады не дождешься.

В переговорном пункте, конечно, была очередь, кто бы сомневался. Я решила, что ждать буду ровно десять минут, не больше. А потом скажу себе, что не судьба позвонить сегодня, и побегу к поезду.

— С каким номером соединять? Какой город? Точный адрес? — деловито и равнодушно спросили меня у стойки. — Оплачиваете сразу две минуты разговора, остальное по окончании.

— Хорошо, — и я протянула тридцать копеек за первые две минуты.

— Девушки, так плохо слышно, — пожаловался один гражданин, выйдя из своей кабинки, — треск в трубке! Еле как услышал, что мне говорят. Зато прекрасно слышно, как разговаривают в соседней кабинке.

И, не дожидаясь ответа, ушел. Да и что ему в те времена могли ответить? Девушки за стойкой лишь переглянулись и пожали плечами.

Вопреки всем ожиданиям, долго ждать не пришлось, и меня отправили в третью кабинку уже через пять минут.

Дрожащей рукой я взяла трубку, представляя, как сейчас услышу пьяный вдрызг голос Вадима. Почему-то всплыли в голове строчки одного стихотворения, автора которого, к своему стыду, не помню: «В черной трубке услышав отбой, надо было с дрожащей губой…». И я вдруг ужаснулась самой себе. Я что, как Ритка, становлюсь истеричкой? Этого еще не хватало! Надо успокоиться и взять себя в руки. Оказывается, правы психологи, когда говорят, что неблагополучный мужчина легко может сделать из женщины психическую развалину. Чистая правда!

В трубке неспешно лились гудки. Наконец, что-то щелкнуло, и я услышала приветливое:

— А-лё! — это был женский голос!

Испепеляющий жар прокатился по всему телу. Во рту пересохло. И я, замерев, не могла вымолвить ни слова.

— Алё, говорите! — и женщина, судя по голосу, совсем молодая, даже подула в трубку. — Алё-о!

Оцепенение к этому моменту начало спадать, и ко мне начала возвращаться способность соображать. Да я не туда попала, наверно. Соединили не с тем номером. Сейчас извинюсь и положу трубку на место.

И тут на заднем фоне послышался голос Вадима, трезвого, как стеклышко:

— Чо там? Кто звонит?

— Не знаю, — сказал беспечно женский голос, — молчат.

Дрожа от негодования, я положила трубку на рычаг.

— С вас еще пятнадцать копеек! — крикнули мне у стойки.

Я машинально заплатила и взяла квитанцию. Казалось, сотрудники переговорной станции смотрят на меня с затаенной насмешкой. Вдруг они тут прослушивают все разговоры?

Ошарашенная, я побрела к поезду. Вадим сошел с ума? Мы ведь всего несколько дней как уехали, а он уже бабу в дом приволок? И как только посмел — в квартиру тестя? Тащил бы уже ее на Шошина, в свою хотя бы квартиру. Ах да, там же еще всех удобств нет. Диван с креслами и столиком мы купили, а вот всего остального жуть как не хватает. Нет кухонного гарнитура, «стенки», телевизора. Да и спальня стоит пустая. Черт, — я скрипнула зубами, — а ведь диван с креслами на меня оформлен, и я буду за них выплачивать, из своей зарплаты.

На поезд я вовсе не опаздывала, можно было не мчаться. Вон, все курильщики спокойно себе курят, и проводники стоят у вагонов, никуда не торопятся. И я тоже шла к своему вагону, не спеша. А в ушах продолжал отзываться этот юный голос: «Алё, алё-о!», и казалось, это «алё» током проходит через все мое тело.

Однако, вот тебе и Вадим! Значит, пока был алкашом позорным, никто на него не зарился. Никто и не смотрел в его сторону. А как только я из него человека сделала, — в пароходство отправила, квартиру помогла получить, — так сразу нашлась желающая. Еще и молодая.

И вроде плевать мне на этого Вадима, мы ведь даже в одной кровати с ним ни разу не спали. Даже намека на чувства с обеих сторон не проскальзывало. Лишь деловые, партнерские отношения. Поначалу я удивлялась — ему все равно, с кем его жена разговаривает по телефону, с кем встречается, куда ходит. Потом даже обрадовалась — мне-то он точно так же «нужен», как и я ему.

А все же — неприятная ситуация. Впрочем, чему удивляться? Вадим — молодой, сильный, красивый мужчина. Владеет чисто мужскими профессиями, и квартира у него есть. Так что же удивительного в том, что он стал кому-то интересен?