Железнодорожница

— Дура стоеросовая! — прогавкал мужик с особым нажимом на букву «р», — ты чего от меня добиваешься? Ты хочешь, чтобы я ушел? Ну, я уйду!

— Папочка! — взвизгнула Ритка, едва не уронив вазочку, под которой протирала. — Не уходи, ну пожалуйста!

— Да, я дура стоеросовая, — подтвердила я спокойно, хотя совершенно не понимала значения слова «стоеросовая», — но объясни мне, пожалуйста, почему ты до сих пор не сходил и не получил ордер? И не надо орать, мы не в кабине грузовика, здесь и так хорошо слышно. Неужели ты сам не хочешь получить новую квартиру?

Вадим подскочил с дивана и забегал по комнате. Щеки и нос у него раскраснелись.

— Так ты же сказала мне — не ходить и не получать! — проорал он.

Что? Я обомлела. Неужели в те времена так легко доставались квартиры, что люди ими разбрасывались, как ненужным хламом?

— Сядь, пожалуйста, и успокойся, — примирительно сказала я, — давай спокойно поговорим. Я не понимаю, как я могла такое сказать. Ведь отказываться от ордера — неправильно.

Шутка ли — людям бесплатно дают квартиру! Хватать надо и не думать. Пройдет каких-нибудь десять лет, даже меньше, — и никто уже просто так жилплощадь не даст! Уж я-то знаю!

— Ты же сама сказала, что я должен прописаться здесь, а от той квартиры надо отказаться, — Вадим с неохотой вернулся на свой диван. — Эх, до чего же жалко! Наши соседи по бараку получили квартиры в новом доме, я ходил смотреть. Дом новой планировки, с большими кухнями, лоджиями… Там кладовки размером как Риткина комната.

Он тяжело вздохнул.

— Не понимаю, как я могла отказаться, что на меня нашло, — пробормотала я. — А почему я прописана здесь, а ты на Русской, 27-в?

— Братику своему спасибо скажи, — гневно блеснул глазами Вадим, — это же он твоим родителям подселение устроил, когда женился. Мы с тобой и с Риткой прекрасно жили в бараке на Русской. И все хорошо было. Володька здесь остался, с родителями. А потом… потом он привел сюда эту Нинку, — он произнес имя Володькиной жены с явной неприязнью. — Как же, молодая, красивая, восемнадцать лет всего. А она не захотела, видите ли, с его родителями жить. Размен устроила, да еще через суд. Тогда-то твоя мать в психушку и попала.

Дед, услышав наш разговор, пришел в зал и уселся на диване рядом с Вадимом.

— Да что про это вспоминать? — вступил он в разговор. — Да, подселенец был не подарок! Да, у нас тут была настоящая коммуналка! Но все же закончилось. Сашка умер, Альбина быстренько сюда прописалась, и теперь опять вся квартира наша.

— Сашка — это подселенец? — уточнила я.

— Да, а ты что, не помнишь, какие скандалы с ним были?

— Да помню, я, помню, — как можно увереннее сказала я. — Мама же из-за этого в дурдом попала.

— Ну да, — расстроенно подтвердил дед, — и умерла вскоре. А потом и Сашка умер от прободной язвы. Хорошо, что ты с Риткой сюда прописалась. А то бы мне другого Сашку подселили. Кто ж оставит четырехкомнатную квартиру одинокому старику?

Я, кажется, начала понимать. Так, значит, не так все было просто с этими бесплатными квартирами! И наверняка Альбина решила отказаться от ордера, чтобы ее отец опять не оказался в коммуналке.

— Ну, Володька, конечно, урод! — с чувством произнесла я.

— Да не надо про него так, — поморщился дед, — молодая жена его с толку сбила. Нинка сразу свекровь невзлюбила, все время обзывала ее, с высокомерием на нее смотрела. Шипела вечно: "Эта лежачая".

— Почему лежачая? — решила я узнать.

— Мама болела часто, — объяснил дед, — у нее же астма была.

— Да ей наш морской климат просто не подошел, — поделился соображениями Вадим, — она же из средней полосы России была. А тут еще такие нервы. Нинка однажды при мне новые шторы повесила, а старые свекрови в лицо кинула.

— Ага, и сказала: «Заберите свое старье», — подхватил дед. — Ой, да что теперь об этом… Они и на похороны матери ни копейки не дали. Нинка сказала: «А что, она не знала, что умрет? Не могла денег накопить?»

Я поежилась. Разве ж так можно? Хотя, если учесть, что женщина молодая, дурная…

— Все же надо подумать, как заполучить ордер на новую квартиру, — решительно сказала я. — Понятно, что деда одного мы здесь не оставим. Как жили все вместе, так и будем жить. Но ведь и ту квартиру упускать нельзя. Пусть она будет для Ритки. Через десять лет она уже невестой будет, вот и пригодится та квартира.

— И что ты думаешь делать? — Вадим смотрел на меня с надеждой. — Я тоже не хочу упустить квартирку. Знаешь, как она мне понравилась?

Дед встал с дивана и подошел к окну поправить тюль.

— Знаешь, как мы сделаем? — честно говоря, мне радостно было увидеть у мужика проблески здравого смысла. — Завтра мне на работу в день. Ты тоже иди на работу и попроси на вторник отгул. Дадут, интересно?

— Да дадут, не проблема, — с готовностью ответил Вадим.

— Тогда во вторник мы с этим письмом пойдем в райисполком, и ты получишь ордер. Во что бы то ни стало получишь, слышишь меня?

Вадим неуверенно кивнул.

— Но, если я там не буду проживать шесть месяцев, меня же выпишут, — начал он.

Тут дед резко отвернулся от окна и тихонько сказал, глядя на меня:

— Светка идет! Что будем делать?

А, это моя сменщица — любительница ходить к нам в гости столоваться.

— Не будем открывать! — так же тихо скомандовала я. — Ритка, иди сюда! Выключаем телевизор, садимся все на диван и сидим тихо, как мышки!

Ритка села на диван между отцом и дедом.

— Ой, мама, — вдруг удивленно прошептала она, — а гости — это же весело!

— Запомни, дорогая, весело — это когда ты за границу едешь в отпуск, — ответила я, — или идешь в дорогой магазин за обновками. А гости — это не весело, это — лишние хлопоты.

— Хлопоты, — тихонько повторила Ритка новое слово.

Раздался звонок в дверь. Мы сидели, не шелохнувшись.

Звонок повторился.

— Сейчас надоест на кнопку давить, и уйдет, — прошептала я ободряюще.

Но тут последовал нетерпеливый стук.

— Ох, и настырная, — вздохнул дед.

Опять зазвенели требовательные звонки. Один, второй, третий.

— А я тебе сколько раз говорил, — с упреком прошептал Вадим, — от твоих подружек толку никакого, зато вреда о-очень много.

И все же я заметила в его взгляде, брошенном на меня, нечто новое, весьма похожее на уважение.

Звонки прекратились. Ушла? Но тут до нас донесся тоненький Светкин голосок с улицы:

— Теть Глаша, здравствуйте! А я вот шла мимо и решила к Новосельцевым в гости зайти.