Желтый дом. Том 2

История человечества есть великий спектакль и огромное множество всякого рода спектаклей поменьше, еще меньше, еще меньше, и так вплоть до нашего сарая. От того, какая роль в этих спектаклях выпадает на долю человека, зависит все остальное в его жизни. И сражение за лучшие роли в этих спектаклях образует основу всех прочих феноменов истории. Интересно, что здесь актеры могут играть одновременно разные роли и в разных спектаклях, могут одновременно быть зрителями, актерами, декорацией и материалом представления. Все это я вдруг осознал, взглянув на происходящую здесь «битву за урожай» не с позиции ее участника, а со стороны и беспристрастно. Произошло это после того, как я посмотрел одну из серий многосерийного фильма о прошлой войне. Бог мой, подумал я. Взгляните, например, на этого чиновника из обкома партии, командующего битвой за урожай на нашем участке великого сражения! Его поведение отличается от поведения Наполеона только формой одежды и словесным оформлением произносимых банальностей. А все бесчисленные помощники, советники и холуи, окружающие его и циркулирующие по району со спецзаданиями со своей собственной свитой! Маршалы, генералы... На худой конец — министры, короли... Мао Цзэ-Дунька например, даже за кустиками приседает так, чтобы все замечали ее великую роль в происходящем. И разумеется чтобы замечали ее шикарные заграничные комбинашки, приобретенные по большому блату в Москве. Даже Костя, работая за троих, делает это как солдат в этом лживом фильме о нашей войне, закрывающий собою (без всякой надобности, между прочим!) амбразуру вражеского дота но — чтобы все видели и знали, что он жертвует собою для общего блага.

Я поделился этими соображениями с Иваном Васильевичем. Он пожал плечами. Всегда и везде так, сказал он. Даже в лагере так было. Трудно сказать, что больше доставляло удовольствия нашему коменданту — покрасоваться и поговорить перед нашим строем или пожрать и попить вволю и с бабами покуролесить. Думаю, что первое больше. Важно тут только то, в каких спектаклях участвуют люди и в качестве кого. Бывают наполеоновские спектакли. И бывают хрущевско-брежневские, гитлеровские и сталинские. И не все допускаются на сцену. А большинство участников спектакля вообще не ощущает себя в роли актеров. Мы же с вами, например, отнюдь не актеры. И среди молодежи... Возьмите, к примеру, этого симпатичного парня — МНС... Насчет этого я сомневаюсь, сказал я. Он-то как раз рожден был для роли и уязвлен тем, что ее не дают ему сыграть. Погодите, он еще выкинет какую-нибудь шутку и выйдет в заметные игроки исторической драмы! Вряд ли, сказал Иван Васильевич. А если нечто подобное и произойдет, то не по его личной воле.

В сарае долго обсуждали фильм. Уже засыпая, я услышал ответ МНС на какое-то изречение Кандидата. Мы все делаем на низком профессиональном уровне или с дефектами, сказал МНС. Обратите внимание, как показаны в фильме наши и немецкие политики и генералы. Хотя немцы терпят поражение, а наши руководители обыгрывают их на каждом шагу, поведение нашего руководства все равно выглядит как любительский спектакль в сравнении с профессиональным спектаклем поведения немцев. И постановщики фильма не смогли скрыть это различие. Вот в чем дело! И скрыть это невозможно, ибо суть дела проявляется во всем — в одежде, в лицах, в форме носа, в голосе, в жестах и прочих пустяках. Даже в звучании имен и командах.

На сей раз я смотрел один из моих любимых военных снов. Смотрел именно с этой точки зрения. И был поражен тем, насколько был прав МНС. Но теперь передо мной возникла новая проблема: где проходит граница между любительским и профессиональным историческим спектаклем и научимся ли мы когда-нибудь играть в историю на уровне высочайших образцов прошлого?

— Да! — прогремел во сне незнакомый доселе внутренний голос. — Научимся! Вернее, научились давно. Но мы профессионально можем играть только страшные трагедии.

И все-таки

О коммунизме написаны миллионы всяческих слов, говорю я, но не сказано о нем самого главного. Коммунизм мыслился лучшими людьми прошлого как такая организация жизни людей, в которой люди вместе трудятся, вместе развлекаются, вместе переносят трудности, вместе радуются удачам. В которой все распределяется поровну и по справедливости, в которой все живут открыто, на виду друг у друга, живут душа в душу, помогают друг другу, заботятся друг о друге, любят друг друга, — короче говоря, в которой люди живут единой дружной семьей. Верно, говорит МНС, но без семьи. Возможны ли такие коммунистические человеческие объединения? Конечно возможны. Они бывают. Например, наша бригада иногда бывает похожа на этот образец. Еще ближе к нему — агитбригада. Вот уж где чистый коммунизм! Сплошная взаимная любовь, дружба и прочее! Но часто ли это бывает? И надолго ли? И можно ли все многомиллионное общество организовать так? Нет, конечно. Такая коммунистическая ячейка есть пустая абстракция, если взять общество в целом. Она предполагает отвлечение от смены поколений, от семьи, от бюрократии, от иерархии, от государства, от партии, от органов подавления и т.п. Такая абстракция может реализоваться иногда для небольших групп и на короткий срок, но не для нормальной жизни общества в целом. Не случайно основоположники учения о коммунизме говорили об отмирании государства, органов подавления и т.д. при коммунизме — они чуяли, что их идея — нереальная фантазия, и обставляли свою фантазию фактически нереализуемыми условиями.

И все же, говорю я, такие человеческие объединения которые я рассматриваю как подлинно коммунистические, возможны. И я много раз наблюдал их. И сам в них участвовал. И почему бы им не развиваться и не овладеть всеми людьми и всем обществом?! Разве это исключено априори?! Исключено, говорит МНС. Влезьте на это дерево и прыгните вниз. На какое-то время вы ощутите прелесть парения в воздухе. Но как долго? И вы же все равно шлепнетесь о землю и ощутите на своей шкуре силу законов бытия. Такие коммунистические ячейки возможны лишь при условии, если вокруг вы видите совсем другого рода отношения людей (иначе вы не будете наслаждаться прелестями своей исключительной ячейки) и если есть обычное общество, за счет соков которого может жить ваша ячейка.

Походите по религиозным сектам, и вы найдете там ваш коммунистический идеал в изобилии. Но эти секты — явление производное и паразитическое. Они ничего не производят и ничего не делают для поддержания системы культуры, для охраны порядка и т.д. Ваш коммунизм есть отклонение от обычной жизни, есть праздник для души. А праздник для всех и всегда — это пустая мечта.

Ладно, говорю я, пусть невозможно всем людям и всегда жить по-коммунистически. Но ведь к этому можно стремиться. Можно довольно близко приблизиться к этому идеалу. Наша партия имеет такую цель. И делает много, чтобы ее добиться. Увы, говорит МНС, диалектика истории такова, что чем усиленнее стремишься к этому идеалу, чем больше делаешь для того, чтобы к нему приблизиться, тем больше отдаляешься от него. Чтобы в наше время создать... нет, не коммунистическое изобилие, а хотя бы мало-мальски терпимое благополучие для населения страны, нужно развивать производительные силы, нужно усложнять организацию производства и управление страной. А это в принципе отвергает ваши коммунистические идеалы. Мы в самом начале нашей коммунистической истории были гораздо ближе к вашему идеалу, чем теперь. А почему? Потому, что были нищими. И обратите внимание, в каких условиях чаще возникают человеческие объединения такого типа, о которых вы говорили? Окопы на фронте, бригады вроде нашей... В общем — в самых скверных условиях.

Но ты же сам говорил, что у нас большая часть населения вынуждается на такой скверный образ жизни, говорю я. Значит, возможности для возникновения подлинно коммунистических ячеек возрастают? Абстрактно рассуждая, да, говорит МНС. Но это все погружено в общую атмосферу жизни общества, которая противоположна вашим идеалам. Она губит всякие попытки создания коммунистических ячеек в вашем смысле. Взгляните, что теперь творится в нашей и других бригадах. Грызня, склоки... Поймите, коммунизм в масштабах всего общества глубоко враждебен коммунистическим отношениям (в вашем смысле) в первичных ячейках общества.

После этого разговора я сказал МНС, что, если он будет вступать в партию, я могу дать ему рекомендацию. Он сказал, что хотел бы уклониться от этого дела, но, по всей вероятности, это не удастся, и потому он охотно примет мою рекомендацию. Кстати, спросил он, а как насчет нашего принципиального расхождения по отношению к труду? Я сказал, что оба мы по-своему правы, что в завуалированной форме и неосознанно я всегда придерживался его концепции, но иногда мне хотелось другого, чего-нибудь вроде атаки. Теперь я вижу, что атака хороша лишь тогда, когда в ней нельзя не участвовать и когда боевой порыв есть лучший способ спасти свою шкуру.

Покушение на Брежнева

Рано утром, рассказывал Парень, Ильин с приятелем покинули свою часть и приехали в город. Об этом, естественно, сразу же стало известно в КГБ. Заговорщики пришли на квартиру Родственника. Того не было дома — уехал в командировку в отдаленную часть района. Жена Родственника оставила их одних, поскольку ей надо было отлучиться на часок по делу. Все складывалось так, как нужно. Приятель переоделся в милицейскую форму Родственника, взял его пистолет, который, разумеется, лежал в незапертом ящике, покинул квартиру Родственника, сел на поезд, идущий в Москву. Через некоторое время сам Ильин направился на квартиру к своей знакомой девушке, на которой собирался жениться, переоделся в милицейскую форму, которую он приобрел у одного милиционера за приличные деньги, и на следующем поезде тоже поехал в Москву.

И тут организаторы спектакля дали промашку. Они не предполагали, что покушающихся окажется двое, что на их игру наложится другая, не менее хитрая игра. Вместе с тем весьма возможно, что, вкладывая в руку покушающегося испорченный пистолет (в соответствии со сценарием, одобренным высшими лицами и самой «жертвой»), некоторые организаторы спектакля делали вид, что им неизвестно о другом, исправном пистолете, который наверняка выстрелит. Сомнительно, чтобы они не знали об этом. До истины теперь уже никогда и никто не докопается. Но что-то произошло неожиданное, это факт. То ли кремлевский вариант не был предусмотрен. То ли дублер оказался сюрпризом. То ли Ильину удалось скрыться от наблюдения. То ли изменились намерения вождей. То ли сама «жертва» струсила в последний момент. Только вдруг во всем сложном механизме заговора начались перебои, приведшие к настоящей панике.