Желудь

— Они топор твой видели. — покачал головой Вернидуб. — Ценности он великой. Не устоят.

— Так какой смысл это делать сейчас? Мы же знаем. Они знают, что мы знаем. Почему не попытались обмануть нас? Приняли бы пищу. Потом ушли.

Седой посмотрел на парня как на безумного. Видимо, он сказал что-то, что находилось за гранью даже самых отбитых местных обитателей. Что-то очень древнее и важное. Ответил же он иное:

— Они будут изучать нас до вечера. После — нападут. Мы о том знаем, и они о том ведают. Но оружия у нас они не видели, окромя топора. Им там махать не сподручно, — кивнул Вернидуб в сторону полуземлянки. — Так что они планируют взять нас нахрапом. Внезапно.

— И пса они не видели.

— Именно. Он умница, тихо лежал в камышах и наблюдал за ними, заметив, что мы их видим. Ночка будет сложной. Да. В жизни так бывает. Порой за лосем волки идут. Ждут подходящего момента. Они все знают — драки не избежать. Но кто из нее выйдет победителем? Никогда загодя не ведаешь…

Парень хмыкнул.

Интересный расклад.

И в чем-то смысл их поведения наблюдался, даже выводя за скобки мистику. Если иметь дело не с профессиональными воинами, то они за день ожидания перенервничают. Что скажется на их сне — куда более крепком, чем обычно.

В теории можно попробовать уйти. Но они ведь наблюдают. И в этом случае придется принимать бой в лесу. Лучше это или хуже? Неясно. А главное — предельно непредсказуемо.

Оставался еще вариант переплыть через реку, и уже там отрываться. Но Вернидуб к такому был не готов. Он вообще побаивался воды и старался к ней не подходить без особой нужды. Вряд ли он согласиться войти по темноте в воду и поплыть вслед за Нежданом, даже если бы умел плавать.

Оставалось что? Правильно. Принять гостей по правилам. Ну, почти по ним…

— Знаешь, откуда они? — спросил парень. — Не медведи же.

— Не медведи. — согласился седой. — Те такого себе не позволят. Ведунов у нас уважают.

— Даже топор их не искусит?

— Убить ведуна из своих к большой беде. Боги отвернутся. — покачал головой Вернидуб. — Ведуны — дар богов людям. От того их и любят всякие чужаки в жертву приносить своим богам. Особо ценя за то.

— Даже роксоланы?

— У них свои обычаи. Им больше по душе воинов кровь лить. Но и они ведунов наших уважают. И попусту не обижают. Да и эти чужаки, лишь когда острая нужда такие набеги совершают.

— А эти, что в кустах сейчас засели, значит, не боятся того, что от них отвернутся боги?

— Ладные люди не будут ходить по брошенным жилищам да искать, чем поживиться. — пожал плечами седой. — Но и они робеют. Оттого ночи ждать станут.

— А откуда они?

— Тоже чужаки, но живут рядом. По преданиям стариков — дальними нам родичами являются.

— Да? Хм. Занятно. Картина начинает проясняться.

— Кто? Что? — не понял Вернидуб.

— Если я все верно понял, то четырнадцать веков наши пути-дорожки разошлись с этими родичами дальними. Хотя жили все это время бок о бок. Оттого много общего. Оттого и язык друг друга все еще понимаем.

Вернидуб вновь прищурился. Он никогда такого не сказывал. Да и слышал от парня впервые.

— И что еще ты о тех дремучих веках ведаешь? — спросил он после затянувшейся паузы.

— Мало. Крохи. В памяти всплыло, будто четырнадцать веков назад мы разошлись. Век — сие десять лет по десять раз. — произнес он, дублируя пальцами рук. — Предки наши жили изначально между реками Лаба и Висла у моря на севере. Потом медленно отошли на юг. Дошли степей. Жили там. Добро и ладно. Но уже век, как отвернули на север. Кто смог.

— Из-за степняков… — глухо подвел итог седой.

— Да, — кивнул Неждан.

— В некоторых приданиях о далеких временах поется. Но не так ясно, как ты сказываешь. И не все. Но про северное море там слова имеются, как место, где наши пращуры обрели себя. Это все, что тебе ведомо?

— Пока, да. — после небольшой паузы ответил парень.

Вернидуб промолчал. Понял — всего не сказал, но не спешит. Частями выдает. Как и он сам, к слову.

— Слушай, а эти трои. Мы с их родами как живем? Враждуем?

— Отчего же? Нет. Любви особой нет. Но иной раз с ними девицами меняемся. Да и прочим мен идет. Но мало.

— Прочим?

— Они ведь тоже платят дань роксоланам. А значит, не сильно рвутся показывать им то, что берут с охоты али рыбалки. Дабы не обложили непосильными платежами. Но промеж себя и с нами у них мен идет. Пусть и слабо.

— Шкурами?

— Не только. И шкурами, и доброй костью, и иным. Иной раз и жито выменивают, ежели у нас оно уродилось, а у них — нет. Или наоборот случается. Дикие звери порой словно войной идут — али вытаптывают, али сжирают.

— А на что выменивают? Что у них есть?

— То же, что и у нас. Шкуры добрые, ткани, соль. А иной раз и ладные девицы в невесты. Такая, чтобы здоровая, крепкая. Чтобы много детишек родить могла…

Так и болтали, уйдя в местные… хм… международные отношения масштаба конкуренции за жареные сосиски между Вилларибой и Виллабаджой. Параллельно вернувшись к делам и за разговором от него не отвлекаясь.

Рубку дров-то они как раз только закончили, когда эти трое из леса вышли. Так что теперь за иной взялись.

Благоустройство территории, пока еще не было завершено. Однако ситуация с кабаном заставила Неждана сменить акценты. И намного плотнее заняться вопросами вооружений.

Для начала требовалось восстановить все испорченное в той схватке. Потом сделать второй комплект — для седого, включая копье и атлатль.

А дальше его озаботил вопрос поражения сложных целей. Того же кабана или лося. А то и медведя, если тот явится. Чем их бить? Каждый раз разыгрывать это шоу с ветками? С косолапым не выйдет — он и сам по деревьям лазать мастак.

Надо что-то думать.

Но что?

Первой ему пришла мысль про арбалет. Большой, тяжелый арбалет. Но он от нее отмахнулся. И делать морока пока. Инструментов-то ладных нет. Как и материалов, вроде тех же рогов. Да и применять его сложно. Вот выскочил зверь из леса. А арбалет не готов. Он ведь хранится со снятой тетивой. Сколько времени нужно, чтобы сделать первый выстрел в такой ситуации?

Скорее всего, много. Минуты и минуты. И не факт, что вообще что-то получился.

Лук он даже не рассматривал.