Жена депутата

– Разве я тебе что-то обещал? Ты с самого начала нафантазировала то, чего не могло быть. Не моя вина, что ты придумала вместо меня сказочного принца, а потом разочаровалась в своих же сказках.

Слова бьют хлестко.

Я поднимаюсь, подхожу к нему и забираю из рук бокал. Демид не противится, на секунду наши пальцы соединяются и меня бьет током. Я слишком хорошо помню, что они вытворяли со мной в постели, как касались самых укромных мест, доставляя удовольствие. Он первый убирает руку, а я залпом выпиваю содержимое, закашлявшись, когда горло обжигает крепкий алкоголь.

– Пить ты так и не научилась, – заключает Демид и берет меня за запястье. Я стою над ним, глядя сверху вниз, и первый порыв – выдернуть ладонь, не позволяя себя касаться. Ничем хорошим это не закончится, в его присутствии мне всегда тяжело думать.

– Скажи правду, – прошу его, заглядывая в глаза. Темные, они обрамлены густыми короткими ресницами, но понять по взгляду, о чем думает Демид, невозможно. – К чему подобная… благотворительность?

Я не знаю, как иначе назвать его предложение.

– Мне нужна твоя помощь, – он тянет ближе, заставляя встать возле его разведенных в стороны колен. Это выглядит настолько интимно, что все внизу живота натягивается тугой струной. Щеки горят, и я никак не соображу, кто тому виной, Демид или коньяк, – история должна выглядеть правдоподобной не столько для избирателей, сколько для заинтересованных лиц.

– Я все равно не пойму, – но он не даёт мне договорить, вторая ладонь ложится на бедро, скользя вверх, задирая подол платья. Я закрываю глаза, хватаюсь за его руку, не позволяя пробраться выше, но мужчина слишком настойчив, а у меня против него нет никакой силы воли. Я чувствую, как бесстыдно его ладони касаются моих обнаженных бедер. Закусываю губу, чтобы не сорваться на громкий стон, когда его пальцы сжимают ягодицы. Завтра на этом месте расцветет россыпь синяков, но сегодня мне хочется ещё немного томительной боли, чтобы чувствовать себя живой.

Когда его губы прижимаются к чувствительной коже внизу живота, я задыхаюсь, хватаю его за плечи, чтобы устоять и отодвинуться. Демид зажимает меня в тиски, не позволяя шелохнуться, и я прошу его шепотом, сама не зная, что именно – продолжить или остановиться.

– Демид, – язык скользит по ажурной ткани трусиков, почти касаясь клитора, и я ощущаю, что от возбуждения становлюсь бесстыдно-мокрой. Мне все ещё тяжело открыть глаза, я слишком ослеплена от остроты собственных ощущений. Когда его пальцы отводят в сторону тонкую полоску нижнего белья, а потом скользят по влажной коже, я понимаю, что ещё чуть-чуть и я кончу.

Мне нужно оставаться вменяемой, нужно добиться, чтобы Демид сказал правду, но я проигрываю ему, едва ощутив давление большого пальца на клитор. Движения уверенные, быстрые, я шепчу:

– Не надо, – но он и не думает останавливаться. Хватает всего пары минут, чтобы дойти до самой развязки, меня начинает трясти и Демид нажимает сильнее. Оргазм настигает внезапной вспышкой, я кончаю так сильно, что заваливаюсь вперёд, и он ловит меня, так и не встав с кресла.

Его руки опаляют жаром кожу даже сквозь платье. Я сижу у него на коленях, как десятки раз прежде, и понимаю, что не смогу отказать ему, какой бы не была настоящая причина. Он гладит меня, собирает распущенные волосы в узел, слегка оттягивая голову за него.

– Дина?

– Я согласна, – голос мой звучит гулко из-за ладоней, закрывающих лицо. Демид слишком близко, чтобы я могла смотреть на него прямо. Нас разделяют жалкие сантиметры, и я не хочу сгореть, глядя так близко на солнце.

– В этом городе я могу доверять лишь тебе. Никого не бойся, мы все обсудим после.

Я киваю и встаю, одергивая платье. Нужно больше расстояния, рядом с Демидом сложно дышать и думать. Я хочу вернуться в свою квартиру и забыть, на что только что подписалась. Не напоминать себе в который раз, что Старостин – человек, которого я ненавижу.

– Останешься?

Я отрицательно качаю головой, боясь говорить: голос обязательно предаст меня, выставляя слишком слабой. Впрочем, я итак уже сделала все, чтобы сегодня продемонстрировать свою слабость перед ним.

– Я хочу домой.

– Денис отвезёт тебя, – он достает телефон, коротко отправляя распоряжение, и остаётся сидеть в кресле. Не интересуется, все ли в порядке, не заботится обо мне. Я чувствую себя обманутой и преданной, причем собственным же телом. Дура. Нужно уходить.

– Ты обещала, – говорит он напоследок, и фраза царапает спину. Я оборачиваюсь в пол-оборота, не отпуская дверную ручку и говорю:

– Я ненавижу розы, – и слышу его тихий смех.

Глава 4

Денис за всю дорогу не говорит ни единой фразы, и я благодарна ему за это молчание. Тихо играющая из колонок музыка – не в счёт, она не мешает думать.

Я вжимаюсь в сидение и, наплевав на все правила приличия, подтягиваю колени к подбородку. Нижнее белье все ещё влажное и мне хочется поскорее домой, чтобы избавиться от него и смыть весь сегодняшний день вместе с запахом Демида. Я чувствую его аромат, исходящий от пальцев и тру их, но он становится только сильнее, впрочем, Старостиным здесь пропитано все.

Сложно поверить, что та безвольная женщина, позволившая творить с собой такое – это я. Снова вспоминаю его руки на своих бедрах, пальцы, касающиеся самых потаённых мест. Рядом с Демидом так тяжело противиться собственным желаниям, и он беззастенчиво пользуется этим. А я – позволяю, хотя и у меня есть свой интерес.

Дома я напрямик иду в душ, врубаю на максимум горячую воду и залезаю под обжигающие струи. Наливаю полную ладонь геля, намыливаю тело, все ещё чувствительное после испытанного возбуждения. Как я и ожидала, на ягодицах появляются синяки.

Но мне нужна сейчас ясность мыслей, и я переключаю кран с горячего на холодную воду. Кожа сразу покрывается мурашками, соски твердеют, но мне хватает буквально пару минут, чтобы все лишние мысли улетучились. Выхожу, стуча зубами, кутаюсь в полотенце.

Пока на кухне закипает электрический чайник, я открываю ноутбук и вбиваю имя Старостина в поисковике. Первые же ссылки – на статьи четырехгодичной давности, о строительстве мусоросжигательного завода в нашем городе. Тогда его фамилию полоскали на каждом углу, а экологи проводили пикеты против завода, устраивали флешмобы. Листаю статью, натыкаясь на фотографии женщин, перемазанных кетчуп и лежащих в куче мусора напротив Министерства экологии. Да, с таким багажом негатива пиарщикам Старостина придется стараться, чтобы перекрыть весь прошлый мрак чем-то положительным. Впрочем, и здесь наметаная схема: завод работает, провести пару благотворительных мероприятий, отремонтировать дворы среди его избирательного участка, подарить школе спортинвентарь.

Жениться.

Я представляю себя рядом с Демидом в свадебном платье, но как не стараюсь, картинка не ладится. Нужно идти спать.

Телефон тихо вибрирует в кармане, я смотрю на экран, готовая к тому, что это Старостин, и удивлённо вскидываю брови: Андрей. На часах уже половина первого, удивительно, что он до сих пор не в своей супружеской постели. Несмотря на все прегрешения, ночует начальник строго дома.

– Алло, – за все годы нашего знакомства по пальцам можно пересчитать его ночные звонки, и единственная причина, по которой он может мне звонить – Демид.