Жена депутата

Володин злопамятный, и злость свою срывать любит на мне. Я тру виски пальцами, ощущая подступающую головную боль, верный признак того, что я перенервничала.

Когда, наконец, между звонками возникает пауза, я поворачиваюсь всем корпусом к Демиду:

– Зачем ты так?

Он смотрит долго, оценивающе, а потом говорит с ленцой:

– А как надо было? В табло ему двинуть, как пиздюку? Женщинам нравится, когда за них дерутся?

– Ну конечно нет! – выдаю возмущённо, – мне ещё работать с ним.

– Пару дней, пока я все не решу, – я застываю, вцепившись в кожаный подлокотник, который разделяет наши сидения, – ты же не рассчитывала, что став моей женой, будешь сидеть в приемной у своего любовника?

Голос – сталь и холод, колючий взгляд. Собственнический. Он снова такой же, как был в нашу первую встречу, абсолютно незнакомый мне человек. Я сглатываю, сильнее сжимая пальцами коленки. Напоминаю себе, кто сидит рядом со мной. Не просто бывший. Нельзя забывать о том, кто он на самом деле.

– Он давно уже не мой любовник.

– С каких пор?

Демид произносит фразу так быстро, что я задумываюсь: праздный интерес или его задевает мысль, что я могу спать с Андреем? По лицу не понять совершено.

– Я жду ответа.

– С тех самых.

Он все понимает.

Я перестала быть любовницей Володина, когда в моей жизни появился Демид. С его отъездом ничего не изменилось, как бы не пытался Андрей снова вернуть все на круги своя.

Только если сам не смог, то и другим не позволял. Так что, если задуматься, четыре года я хранила верность Старостину. Усмехаюсь собственным мыслям, Демид вопросительно поднимает бровь:

– Не хочешь поделиться?

– Не хочу.

Ресторан, в который нас привозит Денис, находится на берегу реки. Повсюду зелень, в больших вазонах цветут петунии, со стороны воды – шатры. Официант проводит нас к столу, на котором стоит табличка с надписью "забронировано". Я торможу, чтобы не попасться ему под руку, и от неожиданности Демид почти влетает в меня, но успевает вовремя остановиться.

Его теплое дыхание опаляет шею, он совсем рядом. Я реагирую на его близость, все так же, как и раньше. Скрещиваю руки, чтобы прикрыть ладонями покрывшуюся мурашками кожу в надежде, что он не заметит, но Демид видит.

– Присаживайтесь, – отходит официант и я чересчур резко шагаю к креслу. На нем, в отличии от дивана, я буду сидеть на безопасном расстоянии.

– Сначала пообедаем, потом обсудим детали нашего договора, – Демид листает меню, а я понимаю, что мне кусок в горло не полезет. Стоит вспомнить выражение лица Володина… – Ты заказ делать будешь?

– Латте и стакан воды, – я ограничиваюсь напитками, ловя на себе очередной взгляд Демида. Пока он диктует свой заказ, я поднимаюсь к перилам, отделяющим террасу ресторана от песчаной насыпи. До воды здесь шагов двадцать, не больше. Внизу, на берегу сидит упитанная чайка, ее слегка загнутый клюв раскрывается в безмолвном крике, я как ни стараюсь, ни слышу ни единого звука. Только тихий соул из больших колонок, а ещё – голос Демида, в очередной раз отвечающего на телефонный звонок.

Когда официант расставляет тарелки, я обнаруживаю возле себя порцию салата, на немой вопрос Старостин поднимает бровь.

На ближайшие десять минут я нахожу себе новое занятие – ковыряюсь вяло в салате, съедаю, все-же, все помидоры черри и мясо, но вкуса не чувствую. Вот же поганец, в другой раз я бы наслаждалась и местом, и кухней, да даже кучей букетов у себя на работе. А пока сижу, как на иголках и гадаю, какие условия выдвинет Демид.

– Может, приступим к делу? До конца обеда осталось пятнадцать минут.

– Не бойся, если ты опоздаешь, после сегодняшнего никто не скажет ни слова.

– Не сомневаюсь, – бурчу себе под нос.

– На этой неделе я переведу в квартиру. Пару дней тебе хватит, чтобы собрать вещи? Жить будешь у меня.

У меня голова кругом идёт: я скоро перееду к нему? А потом выйду замуж. И свадьба будет настоящей, с белым платьем и фатой.

– Так, стоп, – поднимаю ладони, когда Демид начинает говорить об этом, – можно как-нибудь обойтись без торжества? Это же фиктивный брак, зачем наряжаться?

Старостин наклоняется ко мне ближе, так, что я могу разглядеть радужку его глаз:

– Мне нужен не просто факт наличия жены. Наша история должна быть правдоподобной для всех. Кто бы тебя не спросил – ты любишь меня, выходишь замуж, берешь мою фамилию. Все по-настоящему, забудь слово "фиктивный". Сомнений не должно остаться ни у кого. Даже у твоих родителей. И от того, насколько хорошо ты сыграешь свою роль, зависит, сможешь уехать отсюда или нет. Второго шанса у тебя не будет.

Я обхватываю стакан с холодной водой, делая несколько жадных глотков. Я не так все себе представляла.

– А если я… не справлюсь? Я же не театральная актриса.

– Ну, Дина, ты же когда-то говорила, что любишь меня? Придется вспомнить, как это все было. Или хочешь вернуться к Володину? Голова, кстати, больше не мучает?

А вот это уже – запретная территория. Я зубы стискиваю и цежу:

– Не болит, спасибо, – хотя сейчас остро ощущаю пульсацию в том месте, где на затылке остался длинный продольный шрам, едва не стоивший мне жизни, – я справлюсь, – а потом, подумав, добавляю, – любимый.

Глава 7

– Я сегодня заберу тебя с работы. Во сколько ты заканчиваешь, в шесть?

Демид аккуратно откладывает приборы в сторону, вопросительно глядя на меня.

– Зачем?

– Что – зачем?

Мы сталкиваемся взглядами, а я повторяю свой вопрос:

– Зачем ты за мной заедешь?

Демид, прежде чем ответить, промакивает салфеткой рот, делает глоток кофе, поудобнее устраиваясь на диванчике. Смотрит, чуть сощурившись, и мне не по себе от его взгляда, но я жду. Мы все ещё ни разу не приблизились к главному: какой у Старостина мотив помогать мне? А, главное, перед кем он собирается изображать счастливого мужа?

Что-то подсказывает, что его ответы мне совсем не понравятся, но не знать всей правды ещё хуже.

– Если ты знаешь способ, как придать нашим отношениям правдоподобности, поделись. Я тебя внимательно слушаю.

Я молчу, мне нечего сказать в ответ, но он расценивает мое молчание по-своему. Лицо застывает, превращаясь в каменную маску.

– Всё-таки решила дать заднюю? Испугалась?

Мне страшно, но теперь, когда Демид собственноручно сжёг мосты, уже некуда отступать. Он прекрасно это знает, и до конца я понимаю только сейчас: цветы были не просто способом подчеркнуть наши отношения, это провокация. И затрагивали они, в первую очередь, Володина.