Жена Эмина. Его наследник

В полную темноту.

В неизвестность.

Ближе к страху и надежде, что мне позволят увидеться с сыном. Что меня выслушают и не сделают больно, ведь ему это ничего не стоит.

Но мысль, что однажды он уже отнял ребенка, терзала израненное сердце.

– Куда вы меня ведете? – спросила я, - где мой сын?!

Незнакомец в черном не ответил, а я поняла, что люди Эмина, оказывается, были повсюду. Даже в Польше нашлись, ведь из Калининграда Эмин гнался за нами вдвоем лишь с Колей.

Меня завели в дом и почти сразу повели к ступеням на второй этаж. В гостиной светил лишь приглушенный свет, я постоянно оглядывалась в поисках сына, но не находила его.

А через несколько минут о встрече с Эльманом я даже мечтать перестала.

Меня завели в комнату, в тот же миг за спиной хлопнула дверь. В полной темноте звякнул замок. Меня закрыли на два поворота.

Не одну. 

Со зверем.

Его яростное дыхание опалило макушку, и я зажмурилась.

Глава 26

Много часов я ждала нашей встречи, чтобы успеть объясниться.

И он дает мне это время, а на языке ни слова не держится. Он прилипает к небу, губы немеют, а кровь закипает в венах.

Щелкнул выключатель. Мы в комнате. Здесь двуспальная кровать и широкое окно – иллюзия свободы. Комнату озарил неяркий, интимный свет. Эмин не любил яркость: ни в чувствах, ни в помещении.

– Это мой сын?

Мы не виделись четыре года за исключением той ночи в Санкт-Петербурге. Эмин возмужал: стал сильнее и опаснее. Я сегодня в этом убедилась.

А я просто воспитывала нашего сына и молилась, чтобы он никогда нас не нашел.

– Ты знаешь ответ.

Эмин прожег меня взглядом и рывком схватил за талию. Впечатал в свою грудь, выбивая весь воздух.

– Я спрашиваю тебя по-хорошему маленькая. Я хочу услышать это от тебя. Сын от меня?

– Прошу, отпусти, - взмолилась я, - отпусти же! Разве для тебя это ничего не значит? Я скоро выхожу замуж, Эмин. За другого.

Я замолчала, сломав язык об его свирепый взгляд.

– Я должна была. Должна была. Я устала быть верной тебе, Эмин.

– Устала? Не перетрудилась?

Эмин жестко усмехнулся. Я отвернулась.

Делает больно. Специально. Потому что ему больно, только это не оправдание.

Я вздрогнула: тяжелая ладонь коснулась щеки и немного потерла ее.

А затем он отпустил меня, словно напоминая: я невеста другого. Была и пока остаюсь ею, несмотря на оставленное в Калининграде кольцо.

– Поговорим?

Он не спрашивал. Вопросительный знак для галочки. Но предложение как нельзя кстати.

– Присаживайся, моя девочка.

Эмин не трогал меня. Жестом руки он указал на кресло. Я проследила за ним: медленным шагом Эмин сел в кресло напротив. Сел вальяжно, широко расставив ноги.

Я оглянулась: дверь заперта. На два поворота.

Помню, поэтому следую к креслу. Выбора сейчас у меня не больше, чем у той Дианы Шах, жившей в золотой клетке.

– Значит так, Диана.

Сейчас я решу твою судьбу.

– Ты можешь выходить куда и за кого угодно.

Никуда ты не выйдешь. Даже из этого дома.

– Можешь делать что угодно.

Не можешь. Ты ничего не можешь делать.

– Только мой сын будешь жить там, где живу я.

– Нет!

– О да, моя девочка.

Эмин рассмеялся: тихо, хрипло. По коже побежали мурашки, и я вскочила со своего места.

– Эмин!

– Да, маленькая?

– Это невозможно.

– Почему невозможно? Лететь сутки.

Я прикрыла веки, опускаясь обратно в кресло.

– Я понимаю, ты злишься. Ты считаешь, что я бежала в Польшу, но это не так. Я искала нейтральную территорию.

Глаза Эмина по-прежнему холодны. Только внутри его глаз светится огонек, но он так далеко и слишком слаб, что я не уверена, что он не потухнет уже через минуту.

– Ты не веришь, - кивнула я, - Коля тоже не поверил.

– Мне все равно, что думает Коля. Попробуй. Убеди меня.

Я застыла. В глазах напротив появились смешинки, а огонь, напротив, разросся до немыслимых размеров.

Не потух.

Стал ярче. Опаснее. Пошлее.

Я заскользила взглядом по нему. Мужское сильное тело раскинулось в роскошном кресле. Эмин и власть – неотъемлемые вещи. Я знала это, поэтому бежала от него.

Крепкая рука казалась расслабленной. Он бросил ее на ногу и несколько раз задал пальцами свой собственный ритм. В глазах помутнело ненадолго. Я дышала через раз, прекрасно понимая, чего он ждет от меня.

Ждет поражения. Признания сильного. Ждет, чтобы я склонила голову. Изменила тому, кто подарил кольцо и взял под свое крыло. Не только меня, но и Эльмана.

– В машине остались документы.

– Твой автомобиль уже везут. Кстати, я оценил. Твоя самостоятельность заводит больше, чем покорность.

Я сцепила челюсти, стараясь дышать чаще и глубже.

Эмин сел поудобнее, откинулся на спинку. Его взгляд прошелся больнее огня. Лицо опалило жаром. Покраснело. Я чувствую.

– Выслушай меня.

– А потом трахну. Идет?

– Не идет, - процедила я, - ты выслушаешь меня, а затем позволишь увидеться с сыном.

– Я слушаю тебя. Быстрее, - отрывисто бросил он, скользя по мне расплывчатым взглядом.

Я поняла, что кресло – его кандалы.

Пока он сидит на нем, я в безопасности.

И неважно, сколько раз он раздел меня взглядом. И сколько раз ими же оттрахал.

– Документы, которые везут тебе, и есть доказательство. Мы пересекли границу с краткосрочным разрешением.

– И?

– Ты не понимаешь? Я поговорить ехала. Не прятаться. Не на дно залегать.

– Поговорила?

Я отвернулась, щекой чувствуя его прожигающий. Бесполезно. и еще неизвестно, для чего он велел запереть нас двоих.

– Я все поняла, Эмин. Ты не готов слушать меня. В тебе говорят эмоции: ты спрятал нашего сына, меня держишь взаперти, ну а вишенка на торте – это моя безропотность. Ради встречи с Эльманом я сделаю все, что ты скажешь. И ты этим воспользуешься.

– Какая же ты эмоциональная девочка у меня. Просто охуительная.