Жена Эмина. Его наследник

Я замерла, прислушиваясь к себе. Внутри все по швам трещит, но спина прямая. Стою, держусь.

– И до сих пор дарю, - закончила она хлестко.

Я посмотрела в сторону. Боковым зрением увидела ее бордовый костюм, она стоит и не двигается.

– Мне жаль, что ты так и не поняла, - ровно произнесла я, - между любить или быть любимым Эмин всегда выберет первое.

Я подошла к двери. Не верю ей. Конечно, ничего она ему больше не дарит. Эмин верен мне. Его любовь – она слишком безумная для измены.

В спину донеслись насмешливые слова.

– А ты приезжай как-нибудь в гости. На Батальонную. Тогда и поймешь, что Эмин давно устал любить безответно.

Я прибавила шаг, несмотря на жар в груди. Распахнула дверь, зашла в вестибюль. В лифте как эшафот поднималась, а в дверях в зале для приема столкнулась с Эмином, он тут же привлек меня в свои объятия.

– Где ты была? Я уже послал на твои поиски, маленькая.

– Я… воздухом подышать вышла.

– Больше не уходи без меня. Не заставляй меня переживать.

Эмин поцеловал меня в висок, привлекая к своей груди. Я цепляюсь за его широкие плечи и прячу красное лицо на его груди, а Эмин шепчет что-то, шепчет приятное:

– Люблю тебя. Твой запах, твои волосы, маленькая. Твой голос. Безумно люблю тебя, моя девочка, слышишь?

Эмин поднимает мое лицо, внимательно вглядывается в глаза. Будто ждет от меня ответа, ждет нечто важное.

А я все о ней думаю. О таблетке. Упускаю важное от Эмина, совсем его не слышу.

– Что? – прошептала я.

Эмин горько усмехается:

– Конечно, я и не должен ответа ждать. Ну, не любишь и ладно. Черт с ней, с любовью этой. Правда?

– Нет, Эмин. Ты неправильно меня понял.

– Не надо, Диан. Я слишком много дерьма сделал, чтобы любить меня. Главное, что ты рядом находишься. Ты рядом, а я люблю. Хорошо, маленькая?

Глава 44

Эмин

Диана выглядела растерянной. Она будто потерялась на вечере, который я организовал ради нее. Ради нее и нашего сына.

Диане праздник не понравился. Точнее, люди, которых я пригласил. Она исподлобья смотрела на тех, кто раньше, как и я, крутились во второсортных кругах. Нас теперь так называют. Выходцами из тени. Маленькая не хочет понимать, что день рождения моего сына - это еще один повод встретиться, поговорить о делах и работе. Работы много не бывает, да и Эльман должен понимать, кто его отец. Четырех лет в неведении и мальчишечьей беззаботности достаточно.

Но я один момент я вовсе упустил Диану из виду. Я оставил ее, виноват сам. Причиной стал Расторгуев и его шизофрения. После смерти Анархиста прошла куча лет, а ему до сих кажется, что его пытаются выследить и убрать в знак мести за моего отца. Мне сначала тоже казалось так, но бояться и оглядываться столько лет – не по мне.

Вот и сейчас произошла шумиха. Уронили фуршетный стол, на котором пирамидой стояли напитки, а Расторгуев сразу пушку достал из-за пояса и начал ею размахивать. Пришлось утихомирить, гостей успокоить, с ним по душам поговорить.

– Ты какого черта моих гостей пугаешь? – я взбесился, - хочешь, чтобы завтра заголовки новостей пестрили, что друг Эмина Шаха разоружился на днем рождении?

– Эмин, ты что, забыл, как люди Анархиста пытались нас грохнуть? Это знак. Сычев к нам подбирается. Мстить он будет, Эмин за своего лидера.

Толстый палец Вадима ткнул в сторону зала. Я устало вздохнул и оскалился.

– Ты идиот? Это официант слепой прошел и стол задел. Бывает такое. Вадим, тебе на пенсию пора. Ты все там живешь, в прошлом, но времена Анархиста прошли, понял ты?

– А ты в прошлом не живешь. В бизнесмена переделался, высоко поднялся, - выплюнул Расторгуев.

– И тебе пора. Переделываться, - процедил я, - иначе нам не по пути. Ты болен, Вадим. Такое бывает, времена не лучшие были, психика нарушена. Иди отоспись, а завтра в больничку. Давай. И адрес мой забудь.

Я ударил его по плечу и махнул рукой. Времени на него я потратил прилично, надо отыскать Диану и уделить ей немного времени.

– Мне говорили, что видели Сычева недавно. Рядом он. Наблюдает за тобой и мной.

Расторгуева в итоге я отправил домой, а потом и заметил пропажу жены. Меня как водой холодной окатили, когда я понял, что Дианы рядом нет. Чуть позже я был в ярости, когда узнал, что ей удалось покинуть комплекс. Камеры зафиксировали, как она спускалась на первый этаж.

Сейчас едет в лифте, перехватываю ее у дверей. Диана смотрит мне в глаза и говорит, что захотела воздухом подышать, а у самой в глазах бездна не просветная. Темно-синяя, пахнущая горечью.

Что-то случилось. Планирую посмотреть по камерам, что она делала на улице, но ее этот взгляд – он с толку сбивает.

– Люблю тебя. Твой запах, твои волосы, маленькая. Твой голос. Безумно люблю тебя, моя девочка, слышишь?

Темнота в ее глазах отходит на миг. Голубые становятся, бездонные такие. Об ответе ее даже не мечтаю, она в мыслях порхает других.

О чем она думает?

Даю Диане время признаться мне, что случилось и почему она в таком состоянии, а сам звоню Расторгуеву. Переживаю за его состояние психологическое, ему бы подлечиться стоит. Найду ему клинику и отправлю восвояси.

Вадим не берет трубку, но я отвлекаюсь тем, что надо попрощаться с гостями.

После вечера еду с женой и детьми домой. Поздно уже, я бросаю взгляд в зеркало: дети уснули на заднем сидении. Кажется, Камаль понемногу начинает говорить и уже не так свирепо смотрит на Эльмана. Мне это важно. Я обещал Дамиру, что дам мальчику второй шанс, да и у самого сердце болело, когда искал ему место в пансионате.

Диана влияет на него здорово. У меня так не получалось ладить, а после случившегося я и вовсе забыл обо всем хорошем, что было в нашей с Камалем жизни.

А хорошее ведь было. До появления Дианы и моего сына в нашем доме. Потом Камаля будто подменили, наши отношения испортились. Возможно, Дамир прав, и как только я разберусь в Расторгуевым, смогу вернуть сына Анне. Сначала надо убедиться в безопасности.

– Диан? – нарушаю тишину, смотрю на нее.

Маленькая отворачивается и молчит всю дорогу. Истерики давно не про нее, и сейчас я об этом жалею.

Лучше бы истерила, молчание добивает. Можно было тараном полезть и заставить говорить, что случилось, но ведь тогда еще больше закроется. Черт, я ведь хотел камеры посмотреть. Зачем она вниз спускалась? Кто пустил? Чертов шизофреник Вадим, все карты спутал.