Жена генерала

У меня по коже пробежали холодные мурашки. Колдуньей в этом мире быть крайне опасно, и если от Дримвана и его мамаши пойдут слухи о моей колдовской сущности, то встречи с храмовниками точно не избежать. Нет, я не колдунья и ничего такого в себе не чувствую. Но вдруг они могут как-то увидеть, что в теле Эммы другая душа?

— Кто вас, колдуний, знает, — проворчал в это время один из мужиков. — Вы и от взора самой Лимфеи спрятаться можете.

— Фет, вот от тебя не ожидала, — с укором посмотрела на него женщина. — Я же тебе всего полгода как перелом срастила, а жене твоей спину вылечила.

Мужик потупился и промолчал.

Как же у этих деревенских в головах все запущено… И как Мартине с таким отношением возвращаться в эту деревню? Ведь ее еще и в смерти этого гада могут обвинить, и самосуд устроить. А новорожденная девочка? Вдруг они и в самом деле решат, что она родилась колдуньей, и тоже захотят извести ребенка?!

Не уверена, что так и будет, но в груди защемило, а в голове проносились только паническое: нельзя этого допустить! нельзя!

Но как я могу им помочь?! Я — попаданка, ничего не знающая об этом мире, которая сама находится в очень двусмысленном положении.

Подняла глаза и встретилась взглядом с генералом. Он сидел напротив и смотрел со странным выражением темных глаз. Будто чего-то выжидал. Но чего?

А ведь если подумать, то я не простая селянка. Я аристократка. А в этом мире это что-то да значит. Да, я сама подвержена куче условностей, но эти условности дают мне и многие права.

Наверное.

И если исходить из этого, то…

— Мартина, скажи, есть ли кому позаботиться о новорожденной малышке?

Глава 4

Глава 4

— Что, сумела-таки убежать, да? И за малой пришла, как я и говорила! — подслеповато щурясь из-за соседнего забора, проскрипела сухая, скрюченная в три погибели бабка с горбом на спине. — А я говорила! Люди добрые, вы только поглядите на ентую колдунью! Она еще и девку какую-то с собой привела! Точно из своего колдовского племени, чтобы всех нас тута извести, как бедную Амату!

Чтобы не вызывать лишних пересудов, мы отправились в деревню втроем: я, Мартина и генерал.

Кузнец жил на окраине, и своим появлением мы никого переполошить не успели. Троих мужиков из-под конвоя пока тоже не выпустили, решив, что можно сделать это позже.

Зато на выходе из дома нас уже поджидали. И не только бабка. Из-за забора на нас глядела почти вся деревня.

— Ты бы, бабка, закрыла рот, — спокойно сказал вышедший следом за нами генерал. — Ты, как я посмотрю, рядом живешь. Так почему к ребенку не подошла, не помогла обиходить?

Когда мы здесь появились, с новорожденной была только худенькая девчушка лет десяти. Мартина сказала, что это сестра Аматы. Она перепеленала ребенка и накормила молоком, подоив козу кузнеца. Благо младших братьев и сестер у нее было много, и она умела справляться с детьми и хозяйством. Она бы, может, и не решилась заходить в дом кузнеца — не любил он, когда семья Аматы к ним заглядывала, — но ребенок так долго кричал, что она не выдержала и решила, что за помощь ребенку кузнец ее не поколотит.

Надо было видеть перепуганные глаза девочки, когда вместо кузнеца в дом вошли мы. Только увидев Мартину, она немного успокоилась.

Знахарка тут же осмотрела новорожденную, удостоверилась, что с ней на самом деле все в порядке, и отправила сестру Аматы за матерью и отцом. По сути, на этого ребенка права имела только семья девушки. У кузнеца родни в этой деревне не было.

— А ты кто такой, что указываешь, что мне делать, а?! — снова прищурилась старуха, силясь нас получше разглядеть. — Куда кузнеца дел?! Али думаешь, что у нас принято в чужие дома вламываться и детей забирать?

В толпе одобрительно загудели.

— А ты, бабка, приглядись повнимательнее, кому хамишь, — спокойно, очень спокойно, пророкотал генерал, и народ как-то разом затих.

Наконец, дошло, что перед ними не деревенские и даже не мещане. Но бабка, похоже, и в самом деле плохо видела и привыкла лаяться до последнего:

— И кто ж это заглянул в нашу глушь? — с иронией проскрипела она. Неужто сам наместник, али его бравый генерал к нам пожаловали?

— Надо же, разглядела, — хмыкнул генерал.

— А чего ж без свиты? Токмо с одной бабой да убивцей поганой?

— Тебя не спросил, — бросил он и свистнул так громко, что я чуть не оглохла. — Будет тебе сейчас и свита, и убийца. А тебя за ложь и подстрекательство я как представитель наместника на его землях буду сейчас судить.

Отзываясь на свист командира, за деревней раздался ответный, и на малоезженой дороге появились всадники. Лошадь одного из них тащила волокуши с убитым. Карету сюда не погнали — на такой дороге можно ось повредить. Народ, как волна, откатился от забора кузнеца и опешившей бабки.

— Как енто генерал? — в панике заозиралась бабка. — Да не может такого быть! Брешешь!

— Собака брешет да такие темные дуры, как ты, — тихо прорычал Серж, раздражаясь. — Взять ее! — приказал подоспевшим всадникам.

— Люди добрые-е-е! — завопила бабка. — Да что ж енто творится-я-я?! — и понимая, что никто не торопится ее спасать, сделал вид, что сомлела.

Но дрожащие веки ее выдавали.

Генерал нервно дернул плечом. Не нравилось ему все это, ох как не нравилось. Наверное, уже жалел, что пошел у меня на поводу и согласился помочь знахарке и малышке.

Но надо было видеть счастливые глаза Мартины, когда я ей предложила забрать малышку и приютить обеих у себя в доме. Как она сказала, о таком она не могла даже мечтать и будет растить девочку, как собственную дочь.

А в деревне новорожденной все равно жизни не будет. Даже если семья Аматы ее заберет к себе, люди навсегда приклеят к ней клеймо ведьмы.

— Отнесите старуху в ее дом. И впредь пусть думает, что говорит. Язык что помело, — недовольно бросил Серж и обратился к селянам: — А вы зачем слушаете эту юродивую? Много полезного она вашей деревне принесла?

Народ осторожно загудел, снова приближаясь к забору и спешившимся всадникам.

— Так мать старосты… — донеслось откуда-то из толпы.

Серж укоризненно покачал головой.

— Господин генерал, а что с кузнецом-то нашим? — прерывая поднявшиеся обсуждения, подобострастно кланяясь, вперед вышел мужчина. — Кто ж его того… убил?

— Я и убил. Он напал на мою невесту и поплатился за эту жизнью. — Среди людей снова поднялся гул, гораздо более сильный, чем до этого. Но генерал шума будто и не заметил и продолжил в той же спокойной манере: — Где родители Аматы и староста?