Жена Гоголя и другие истории

Однако с полной уверенностью можно утверждать лишь одно: наша болтовня, пусть и не совсем бесполезная (в чем мы скоро убедимся), настолько затянулась, что и сам Иов потерял бы терпение. Поэтому лучше всего вернуться к началу и поставить вопрос по-иному: как назвать несчастного, который собирается убить ребенка по имени Джамбаттиста? Расплывчатые предшествующие рассуждения могут вызвать впечатление, будто автор пренебрежительно, панибратски относится к искусству, а также лишает всякий предмет какого-либо смысла, тем не менее вопрос остается вопросом. Назвать несчастного первым попавшимся именем? Нет, это исключено. Но тогда, понимая, что воз и ныне там и что бессмысленно терять время, не обратиться ли к кому-нибудь за помощью либо убедить несчастного сделать это самому?

— Эй!

— Опять ты! Ну что еще?

— Один дополнительный вопрос.

— Сколько можно!

— Кто я такой?

— «Чей я сын? Ах, ну да, конечно... Боже, у меня голова идет кругом, столько народу, все на меня смотрят... Господин судья, как звали моего отца?»

— Что ты несешь?

— Один сюжетик, не прикидывайся дураком.

— Ты, как всегда, ничего не понял. Я имел в виду, каким я могу показаться со стороны, так сказать — снаружи.

— Снаружи ты можешь (подчеркиваю, можешь) показаться точно таким же, как изнутри.

— Считаешь себя очень остроумным, да?Послушай же: один человек, из той же породы, что и я, готов или готовится совершить один важный поступок, а потому нуждается в оценке со стороны, в определении того, действительно ли он готов этот поступок совершить. Он нуждается, если можно так выразиться, в переложении себя на условный литературный язык — это его единственное оправдание! «Я такой-то и такой-то, делаю то-то и то-то». Дошло до тебя? И если да, ответь как можно точнее: кто я и как меня зовут.

— Кто я и как меня зовут — две разные вещи.

— Хорошо, согласен, хитрая бестия, не будем их смешивать. Остановимся на одной: как меня зовут?

— Гм, обожди-ка... Тебя зовут Джакомо.

— Почему Джакомо?

— Это имя тебе больше всего подходит.

— Да нет же, это подневольный убийца, если на то пошло.

— Верно. Да и ни к чему ворошить историю, хоть общую, хоть частную.

— И я так думаю. Тогда...

— Что до календарных имен, тут особенно не развернешься, то или другое — большой разницы нет.

— Тем лучше.

— Так давай не будем спешить. Никто и никогда не может быть точно таким, как другой (я недавно слышал, подслушал это у одного знаменитого романиста). Так что, исходя из этого, ты мог бы для данного дела назвать себя Марио или даже оставить свое имя, если у тебя уже есть одно.

— Ни одного у меня нет, и ты это знаешь, что же касается, как ты выразился, дела — то одно у меня уже есть.

— Но, как мы уже выяснили, у тебя и прошлое есть.

— Да, и выводы из него составляют мое настоящее.

— У всех так.

— Но мое настоящее не претворяется в реальность, а осуществляется лишь в воображении.

— Тебе, должно быть, нелегко... Впрочем, не сердись, я понимаю, имя тебе необходимо во что бы то ни стало.

— Вот именно!

— А может, фамилия?

— Смешно — при данных обстоятельствах.

— Прозвище?

— Нет-нет, прозвища по обыкновению всегда поддаются расшифровке.

— Слушай, в таком случае... Я считал, что медлительность — это только мое свойство.

— В равной степени и мое тоже.

— Тем не менее имя у тебя должно быть.

— А то я откажусь! Не будет имени — не будет и убийства.

— Ради Бога и Дьявола, зачем же такие крайности?

— Тогда думай.

— Просто не знаю, как быть. При всей своей эрудиции я бессилен решить такую пустяковую проблему.

— Она не пустяковая.

— Положим. Положим, без имени ты никто и ничто, тебя как бы вообще нет, однако не знаю, что и придумать.

— Молодец! Пытаешься меня подвигнуть на конкретное и притом чудовищное дело, а между тем еще не нашел мне места среди сущего.

— Видишь ли, поскольку ты наполовину действующее лицо...

— Так. Ну давай опять биться головой об стену, что нам стоит? Тем более ее все равно не прошибешь. Хорошенькое удовольствие!

— И все-таки...

— Послушай меня, уважаемый верхогляд. Не знаю, от кого, во всяком случае не от тебя, полжизни я уже получил. Я взял ее, она у меня есть, и я не дам ее у меня отнять.

— Правильно, если не считать, что это не имеет никакого значения.

— Ты так думаешь ? Послушай, чтобы не начинать все сначала, я...

— Ты?

— Ты, кажется, сказал «Марио»? Принимаю, принимаю назло это безвкусное имя. Теперь я Марио.

— Но это имя никак не подходит для того...

— Оно подходит для преисподней.

— Марио! Мне надо еще привыкнуть.

— Это будет нетрудно. Я же позабочусь, чтобы мое постулированное имя стало значимым.

— Что за фокусы! Погоди-ка. Это все литературные штучки. Может, испросим совета свыше?

— Ничего другого не остается, всем же ясно как день, что убивать ребенка Джамбаттисту бесполезно, равно как и оставлять его в живых.

— Поступай как знаешь, только не вынуждай меня все начинать сначала.