Жена или смерть (сборник)

Он бросил взгляд на мою бутылку.

–  Спасибо, Джим, но я не люблю скотч.

Я налил себе немного и вытянул ноги. С озера дул свежий ветерок, и я подумал, что, пожалуй, надо было принять душ и одеться, прежде чем выходить на террасу.

–  Прохладно, - сказал я.

Он кивнул.

–  Осень наступает. Скоро октябрь. Я женился в октябре, два года назад.

–  Вот как?
– Я отхлебнул из стакана, ожидая продолжения.

Он тяжело вздохнул, достал из кармана своей яркой гавайской рубашки сигару, содрал с нее обертку и закурил. Потом, избегая моего взгляда, сказал:

–  Джим, принадлежность к этому клубу всегда была для меня радостью, и парни вроде тебя относились ко мне как к своему. Я ценю это.

Я молча кивнул, слегка смущенный.

–  У меня никогда ничего не было, - продолжал Бэйн, - до тех пор, пока пару лет назад я не отхватил крупный контракт с консервной фирмой. Я так и не пошел дальше шестого класса, но работал я всю жизнь. Тяжело работал.
– Он провел рукой перед собой.
– Никогда не думал, что могу позволить себе это. Всегда считал, что гольф - игра для слюнтяев. Но это не так, Джим. Это хорошая игра.
– Он нагнулся ко мне.
– Как ты думаешь, если бы я брал уроки у настоящего профессионала, мог бы я выучиться играть Лучше?

–  Польза была бы, - сказал я.
– Но ты не такой уж плохой игрок.

–  Паршивый. Я это знаю, и меня зло берет, когда я не могу угнаться за тобой и другими парнями. Я хочу быть не хуже других.

–  Ты и так не хуже, - сказал я улыбаясь.
– Раз ты принят и платишь эти тысячедолларовые членские взносы, ты такой же, как и все.

Он сделал нетерпеливый жест.

–  Не в деньгах дело, Джим. Я не то имел в виду. У меня никогда не было времени для книг и картин, для всего такого, но я знаю, что они много значат. Это надо чувствовать.

Я сам не отличу Ван-Гога от Пикассо.

–  Художники, - вздохнул он.
– Знаменитые. Это-то я знаю, Джим. Ты смеешься надо мной?

–  Нет, Элвин, - сказал я серьезно, - я не смеюсь над тобой.

Он отпил из бутылки.

–  Вся штука в том, что я хочу научиться этим вещам. Я хочу лучше играть в гольф, знакомиться с умными людьми. Чертовски поздно, мне пятьдесят шесть лет, но раньше у меня не было ни времени, ни денег. А теперь и не знаю, как начать, как себя вести.

–  Просто быть самим собой.

–  Конечно, вы хорошо ко мне относитесь, - сказал он тихо.
– Но как мне быть с женой?

Я сделал глоток, недоумевая, куда он клонит.

–  А что жена, Элвин? Я уверен, что она хочет того же, что и ты.

–  Черта с два, - сказал он горько и опрокинул бутылку.

Я ждал. Через секунду он опустил бутылку и сказал:

–  Давай-ка забудем про это, а, Джим?

–  Ты сказал, что хочешь поговорить со мной наедине.

–  Да. Знаю. Но не стоит. Я сам управлюсь.

–  С чем управишься?
– меня разбирало любопытство.

Он поколебался, потом выпалил:

–  Из-за жены я вступил в этот шикарный клуб, а она даже не хочет пойти сюда со мной. Все, что ей нужно… - Он внезапно смолк и принялся пить.

Я тоже отпил, испытывая беспокойство. Бэйн заговорил:

–  Джим, мне сказали, что ты честный сыщик. Я никогда раньше не был знаком с сыщиками. Тебя хвалят. Ты работаешь для большой организации, Я наводил справки и узнал, что фирма суперкласса. Ты согласился бы выполнить мое поручение?

–  Что за поручение, Элвин?

Он пристально посмотрел на бутылку. Его маленькие голубые глазки похолодели.

–  Она… изменяет мне.

–  Ты уверен?

Он медленно кивнул.

–  Абсолютно. Она даже не очень старается это от меня скрыть.

–  Мне очень жаль, - сказал я.

Он поднял на меня глаза.

–  Мне тоже, - сказал он жестко.
– Но между нами все кончено.

Я промолчал. Я догадывался, что последует дальше, и боялся этого.

–  Ты согласишься оказать мне услугу, Джим? Добыть улики против нее, так чтобы я мог развестись на своих условиях? Ты сделаешь это?
– Его взгляд был напряженным.

Я вздохнул.

–  Сожалею, Элвин. Наше агентство не занимается делами такого рода. Я могу рекомендовать тебе человека, который…

–  Нет, - сказал он резко.
– Черт возьми, Джим, я хочу сделать это как следует. Не желаю, чтобы какой-нибудь грошовый тип…

–  Я знаю, что ты хочешь, - прервал я, - и огорчен, что не могу тебе помочь.
– Я и в самом деле был огорчен.

–  Цена не имеет значения, - говорил он чуть ли не извиняющимся тоном.

–  Я знаю, - сказал я, - но это против правил агентства.

Это была правда. Я повиновался предписаниям. Были, конечно, случаи, когда я нарушал их, будучи вынужден к тому или обманут. Но я не видел никакого смысла в том, чтобы намеренно вовлекать себя и агентство в супружеские заботы Элвина Бэйна. Это легко могло бы привести к осложнениям, и я имел бы серьезные неприятности с нью-йоркским начальством. Я мог бы, конечно, скрыть это в отчете, но, если бы я сделал то, чего хотел Бэйн, мне пришлось бы выступить свидетелем в бракоразводном процессе. Это неминуемо означало бы потерю работы.

Бэйн тяжело вздохнул.

–  Я надеялся, что ты мне поможешь.

–  Я знаю нескольких надежных людей, которые работают в одиночку. Ты сможешь сослаться на меня, если захочешь связаться с одним из них.

Он провел рукой по лицу.

–  Я подумаю об этом… - Голос у него был усталым.
– Наверное, я стану конченым человеком в клубе, когда станет известно, что моя жена гоняется за мужчинами… Черт, надо мной будут смеяться, сплетничать… - Он отпил из бутылки.

Ты стал здесь своим. Твоя жена не имеет к этому никакого отношения.

–  Спасибо.
– Он вытер рот тыльной стороной ладони.
– Спасибо, Джим.

Мы мало разговаривали после этого. Как я уже сказал, меня разбирало любопытство, но Бэйн не имел больше охоты распространяться о неверности жены. И поскольку я отказался помочь, задавать вопросы с моей стороны было бы назойливостью. Поэтому я больше не касался этой темы и вскоре встал.

–  Как насчет завтрашнего гольфа? Может, только девять лунок?

Он вяло улыбнулся мне.

Ладно, но надеюсь сыграть лучше, чем сегодня.