Жена из России

Отец согласился. Бедный, несчастный, обманутый матерью отец... Назовем его по-прежнему.

Маша отперла дверь и удивилась, увидев на вешалке женское пальто. Из кухни вышла незнакомая, очень полная, приветливая женщина с оранжевыми волосами и засияла, как люстра Большого театра.

– Вот ты какая!
– сказала толстуха.
– Папа часто о тебе рассказывал. И фотографии у нас есть. А все-таки в жизни мы все выглядим несколько иначе.

Да, подумала Маша, еще один фокус и сюрприз! Как богата жизнь на подарки! И в жизни действительно все выглядит несколько иначе...

Медленно двигаясь на толстых ногах, женщина-апельсин подошла к Маше, словно собираясь осмотреть ее самым внимательным образом.

– Раздевайся, Машенька, и проходи!
– ласково проворковала она.
– Меня зовут Вера Аркадьевна. Паша, ты где там? Дочка пришла!

Отец выглянул из-за двери.

– Прости, зачитался! Мы ждали тебя к обеду.

Маша в полной растерянности раздраженно перебалтывала ложкой в тарелке суп. Какой может быть теперь разговор с отцом? Откуда взялась эта толстуха? Конечно, отцу тоскливо в одиночестве, кто-то должен ему готовить, стирать, а главное - кто-то должен с ним разговаривать и его слушать... Без этого очень трудно жить. Все правильно... Отсюда и апельсиновая леди...

Казалось, что в квартире отца все неуловимо изменилось, хотя старые вещи стояли на своих привычных местах: те же самые кресла, стенка, письменный стол... Но к ним уже осторожно прикоснулась заботливая ласковая женская рука, и дом почувствовал и отразил эту нежность.

Новая пассия отца мягко взглянула на Машу.

– Ты поешь, а потом поговоришь с отцом, как собиралась. Я вам мешать не буду.

Отец хмыкнул. Какая у него чистая и отглаженная рубашка... Инна Иванна так никогда не старалась...

– Марья, если не хочешь есть, так и скажи! Чего зря добро переводить! Тебя вечно бабушка с ложки кормила, вот ты и выросла малоежкой. Котлеты будешь?

Маша опустила голову, и в тарелку капнула слеза.

– Тогда все! Обед финишировал!
– объявил отец.
– Вера, убери, пожалуйста, а мы пойдем в маленькую комнату.

Полная дама торопливо кивнула.

Отец посадил понурую Машу напротив себя и задумчиво ее осмотрел.

– Надеюсь, никто не заболел?

Маня отрицательно покачала головой.

– Значит, у тебя новый скандал с матерью по поводу твоего шведского кавалера?
– предположил отец.
– Как продвигается роман? Я не могу здесь ничем повлиять на мать - она страшно упертая мадам и помешанная на квасном патриотизме. Впрочем, я тоже не сторонник твоего отъезда. Но ты давно взрослая и сама вправе решать, где и с кем тебе жить.

Где и с кем ей жить...

Маня взглянула на отца удивленно: оказывается, она напрочь успела забыть за эти последние дни о своем зарубежном женихе... Хотя не так давно отправила ему очередное письмо. Ваша Маша... Даже со своими фотографиями в купальнике. Бертил просил.

– Нет, швед ни при чем, - сказала Маня.
– И я никуда не собираюсь уезжать. И никогда не собиралась. Я...
– она запнулась.
– Я не знаю, как тебе сказать... Это касается мамы... И тебя... В общем, нас всех троих...

Отец начал раздражаться.

– Что касается? Ты в состоянии объясняться немного вразумительнее? Я пока ничего не понимаю. И очень не люблю загадок и детективов. Это не мой жанр. Кстати, у твоей матери еще не закончился климакс? С ней вообще стало невозможно разговаривать - сплошные истерики. Скажи мне, когда у нее пройдет переходный возраст. Тогда я как-нибудь заеду.

Маша окончательно запуталась, смешалась, вспомнила, как мать почему-то перебирала свои бедные платьишки, готовясь к приезду бывшего мужа, и подумала, что совершенно напрасно поехала к так называемому отцу. Уж его-то вмешивать сюда совсем ни к чему.

– Ну, так что?
– продолжал он.
– Ты родишь какую-нибудь путную мысль, в конце концов, или нет? Какой новостью ты меня собиралась осчастливить?

– Я узнала, что ты не мой отец!
– внезапно, против воли, выпалила Маша и похолодела.

Сорвалось... Она не собиралась этого говорить - передумала...

Отец вздохнул и посмотрел в сторону.

– Вот оно в чем дело... Подумаешь, открытие! И давно тебе настучали?.. Небось, твоя любимая бабушка! Кто же еще... Твоя мать думала, что ты так и проживешь жизнь, ничего не зная... Глупо!.. Но ее никогда нельзя ни в чем убедить. Она уверена, что я тоже ни о чем не догадался... Я всегда это знал. Инна не умеет обманывать, хотя всегда за это радостно берется.

Маша молчала в замешательстве. На кухне тихо звенели тарелки.

– Ты... все знал? А почему же не разошелся? Почему ничего не сказал, ни о чем не спросил?.. Я не понимаю...

Отец засмеялся.

– Мыслюха! Что же тут непонятного? Это проще веника... На свете был всего один человек, которого я любил - это Инна. Я женился на ней против воли своей и ее матери, очень рано, почти мальчишкой, потому что вдруг, в одну минуту, увидев ее в сентябре первого курса, понял: я никого никогда не буду любить так, как ее. Мне нужна лишь она! Инна стояла во дворе факультета и смеялась... Такая светлая, ясная, открытая... Стоп-кадр. Застывший в моей памяти навсегда. Понимаешь?

– Понимаю... Только понять ничего не могу...- прошептала Маша.
– Но почему же вы тогда всю жизнь, насколько я помню, так жутко кричали? Я была уверена, что вы ненавидите друг друга. Я выросла под аккомпанемент ваших сплошных скандалов... Разве это называется любовью?..

Отец помрачнел и опустил глаза.

– Это называется жизнью. Инна не любила меня... Я отлично все знал. Равнодушие скрыть нельзя, как ни пытайся. Я бесился, злился, сходил с ума... Чего только я ни перепробовал... У меня ничего не выходило... Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему она тогда вышла за меня... Ни рыба ни мясо... Потом я стал мстить ей за ее нелюбовь... Я мстил ей за наши бездарные ночи, за ее крепко стиснутые губы, за отворачивающееся от меня лицо, за холодные, широко открытые глаза... За костяные руки, за два одеяла, за отвращение к моим прикосновениям и к моему запаху... Это страшно. Мы прожили вместе тяжкую жизнь, никому такой не пожелаешь...

Маша вспомнила свои ночи с Закалюкиным, удивительно точно, до мельчайших деталей и подробностей только что описанные отцом, вздрогнула и покраснела.

– Но, папа...
– прошептала Маня, - прости... мама меня уверяла, что ее никто никогда не любил... Она в этом просто убеждена и твердит, что всегда мучилась, сознавая свою ненужность. Она ошибалась? Ничего не знала? Но это ведь невозможно! Нет, я совершенно ничего не понимаю! Если можешь, объясни!
– И, взглянув на отца, неожиданно поняла, что он ответит.
– Она... снова обманывала? Как всегда? Зачем ей была нужна эта вечная ложь?!