Жена моего брата

Врачи ей настрого запретили.

Раздраженно взмахивает пальцами.

— Еда без соли, кофе без кофеина, вино без алкоголя. Ради чего, я вас спрашиваю? Чтобы подольше протянуть? Зачем оно мне надо? Меня муж заждался, в конце концов. Это неприлично столько жить.

— Но ты же хотела встретить правнуков, чтобы было что ему рассказать.

— Это — да.

— Кстати… Ба, Злата переехала в комнату деда. И я очень тебя прошу… не трогай е"e на этот счет. Пусть спокойно пожив"eт там.

— Что-то произошло? — удивленно приподнимает она бровь.

— Да.

— Значит, она съехала от Родиона. Твоих рук дело?

— Нет, ба. Родион умелец обгадиться самостоятельно.

— У вас что-то есть со Златой?

— У нас? — болезненно улыбаюсь я. — Что у нас может быть?

Пытливо смотрит мне в глаза.

— Ты все ещё не остыл?

Опускаю взгляд в стол.

Я не обсуждал ситуацию с бабушкой. Но она умная, женщина.

— Мне кажется Злата в положении, Демид. Точнее, я уверенна, что она в положении.

Киваю. Хочу, чтобы она знала. И лишний раз не покусывала Злату в своём стиле.

— Что будешь делать?

Отодвигаю от себя пустую тарелку.

— Пожалуй, принесу ей завтрак.

— Я бы сказала, что это моветон, ставить беременную жену своего брата в такое неоднозначное положение и втягивать в неприличную ситуацию соперничества, Демид.

— Я вс"e понимаю.

— Я очень надеюсь, что это не месть брату. Золотая девочка такого не заслуживает. Я перестану тебя уважать.

— Это не месть. Я искренне… Осуждаешь?

— Кто я такая, чтобы осуждать проявление любви. Это ведь она?

— Ужасное чувство, если честно, — признаюсь я.

— Тогда, точно она! Ну что ж… сочувствую.

— Ты любила деда?

— Конечно. Сначала. Потом ненавидела. Потом терпела. Потом уважала. Потом снова любила. Но уже иначе. Он был сложным человеком.

— Но и ты не была простой.

— Бросил меня, подлец, умерев первым. Такой эгоизм! Мужчины все такие.

— Ладно тебе, ба.

— Насчёт комнаты: никакого «ремонта». Все останется, как есть. Для неё это музей и место для воспоминаний.

— Если бы Злата хотела что-то осовременить, то переехала бы в любую другую комнату, где ремонт уже сделан. Но я поговорю с ней. Как вы ладите с Тихоном?

— Упрямец и хулиган. Дерзит! Замечательный мальчик. Скоро новый год, будь любезен, купи ему в подарок от меня ремень с увесистой пряжкой. Я ему обещала.

Улыбаюсь. Мне она периодически обещала тоже.

— Ба, дай мне, пожалуйста, ключ от комнаты деда. У тебя же есть?

— Ключ от комнаты, в которой заперлась женщина — это перебор, внук.

— Да нет же… Не собираюсь вваливаться без спроса. Только один раз! — И отдам его ей потом. Чтобы она могла запирать комнату не только изнутри.

Поболтав ещё с бабушкой, забираю ключ и ухожу встречать курьера. Разбираю коробки.

— Это что за штука?

В хрустальной чашечке салат из съедобных цветов. Не знаю насколько съедобно, но красиво!

Комплемент от повара.

— Доброе утро… — бубнит Тихон.

Заглядывает в холодильник.

— Привет.

Двигаю по столу одну из коробок в его сторону.

— О, пицца!

— Приятного.

— Спасибо!

Следом заходит Наталья. Коротко поздоровавшись, насыпает себе в чашку мюсли. Искоса поглядывает на то, как расставляю на поднос завтрак для Златы. Никогда не приносил женщине завтрак.

— Это для Нины Андриановны?

Не отвечаю на е"e вопрос.

— Она не завтракает. Только кофе, — продолжает подозрительно смотреть на поднос Наталья.

— Я знаю.

— У нас гости?..

Игнорирую. Наталья выглядит больной.

— Ты простудилась? — не хотелось бы, чтобы заразила Злату.

— Я? Нет.

Присматриваюсь к её болезненному бледному лицу.

— Выглядишь заболевшей.

— Не выспалась.

— Никто не в курсе — где моя жена? — заползает на кухню сонный Родион.

Вс"e лицо опухшее, словно покусали осы. Шмыгает носом.

— Не видела, — пожимает плечами Наталья.

— Дай мне от аллергии что-нибудь.

Кладёт перед ним стандарт таблеток.

— Словно мордой в кота спал!

— У тебя аллергия на кошек? — уточняет Наталья.

Ах, да! Точно. Было что-то такое в моем детстве, когда я просил завести котенка или щенка. Мне отказали. И в комнату деда брат никогда не заходил. Его не пускала мать. Потому что там одно время жила собака деда. Она сдохла, когда я был совсем маленький, сразу после его смерти. Но ковры, гобелены и старинная мягкая мебель, как источники аллергенов, наверное, все равно пугали его параноидальную родительницу.

— Ненавижу пушистых тварей, — оскаливается Родион.

Наталья уходит в столовую, прихватив чашку.

Рука у Родиона в гипсе. Значит, ездил ночью в больницу.

— Тихон? — переводит взгляд на уплетающего пиццу пацана. — Где сестра?

Тот, игнорируя, смотрит в стену. Деталей Тихий конечно не знает, но он же не дурак. И понимает, что есть конфликт, интуитивно занимает сторону сестры.

— Тихон! Ты чо?! Оборзел? Тебя спросил!

— Отколись от пацана. Если твоя жена не берёт трубку, значит, не хочет с тобой говорить.

Закрыв коробку, Тихий линяет из кухни, прихватив ещё кусок пиццы.

— Ну ты-то у нас сто процентов в курсе! — с ненавистью разворачивается ко мне.

— Я то? Я всегда в курсе всех интересующих меня вопросов.

— Из твоей кровати вытаскивать? — вста"eт он, покрываясь пятнами.

— Ты пьяный ещё, что ли? Иди проспись.

— Ты отморозок, Дэм! — взмахивает сломанной рукой.

Закатываю глаза, качая головой.

— У меня, брат, просто тоже аллергия. На микс тупости с наглостью. Можешь считать это аллергической реакцией.

Накрываю выпуклой стеклянной крышкой поднос и ухожу.

По дороге опять встречаю Наталью. Она снова провожает меня взглядом. Наверное, это странно выглядит — поднос в моих руках. Переставляю его на сервировочный столик, который стоит в коридоре.

Останавливаюсь у двери в комнату деда. Стучать или не стучать? Вопреки всякой логике решаю не стучать. Медленно и тихо открываю замок. Благо, дверь не скрипит.

И действительно спит, обняв пышное пуховое одеяло. Равномерно сопит.