Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)

А меня Нолгар вновь стал выбешивать. Все в нем раздражало, все было противно. Стоило увидеть его, как непонятный гнев подкатывал ледяной волной. Хотелось наброситься и выцарапать глаза. Хотя давно убедилась, что матушку Ирди топчет множество людей куда хуже супружника. Злее, бесчестнее, коварнее. А он защищал и оберегал меня.

И все равно что-то внутри нарывало, мечтало сгноить Нолгара со свету. Хотя бы оказаться от него подальше. А он никак не находил времени отпустить меня. Или не хотел находить. Куда пойду, если отпустит, я не задумывалась. Настырная потребность избавиться от его удушающего присутствия нарастала день ото дня.

Так мы и жили, в полу-мире, в полу-раздрае. Все дулись друг на дружку или избегали. Лишь духам-хранителям ведомо, сколько так могло длиться. Все разом изменилось, когда случилось нечто, чего никто не ждал.

Вернулся Борас, ученик Нолгара. Тот самый, кого он отправил два месяца назад на поиски некроманта. А после воцарения Тибальда вернул обратно. Вот он и дошел наконец, через всю Арвиху до Гвиратского Нагорья и обратно. Да не один вернулся. А с тем самым некромантом, который сделал из Дейрани меня. Это если религия ксаранди не врет и такое возможно.

Некроманта он отыскал на обратном пути, когда уже не чаял и не собирался. Встретил ненароком в одном из селений, где остановился переночевать. И тут же связал магически и потащил за собой в Лудар, хоть учитель и отменил задание.

Однажды вечером они явились в дом втроем: Нолгар, Борас и некромант. Вилта прибежала ко мне в комнату с выпученными глазами, сказать, что муженек требует меня в библиотеку. Я подивилась, чего это с девкой. Но когда увидела гостя, у самой глазенки на лобешник выперли.

И в Лударе, и в нашей деревне я видела очень старых людей. Не таких, как чародеи - которым за сто лет, а выглядят в самом соку. Настоящих стариков видела. Дряхлых, седых, беззубых, безволосых. Одной ногой в могиле. Но то была жизненная, здоровая старость.

Тот, кого Борас привел к нам силой, словно бы вылез из могилы. Жидкие седые пряди падали на засаленный ворот одежды. Дряблая, посеревшая кожа покрывала высохшее тело. Из впалых глазниц на меня смотрела сама тьма.

Меня забила дрожь, когда чудовищный старик обратился ко мне:

– Так вот какой ты стала, привязанная душа. Что ж - тот, кто привязал тебя, расплачивается сполна? Ты не прощаешь, не спускаешь насилия, что учинил он над тобой? Подспудно ненависть клокочет, за что - не знаешь и сама? Не можешь видеть, слышать, спокойно слова не скажи? Горит внутри, вот-вот взорвется? Все так?

Я похолодела. О чем говорил этот получеловек-полутруп? Умом понять его не могла, но чувства, что он описывал, опознала мгновенно. Так и было у меня к Нолгару. Непонятная клокочущая ненависть. Ярость за насилие над моей волей, над моей жизнью. Как будто это не все. Как будто имелось что-то, что порождало ненависть еще глубже.

Эрени показывала мне книжку про вулканы. Огненные горы на восточном берегу Ирди-Ремидеи. В их недрах бушевало пламя, а наружу вырывались черные клубы дыма. Иногда горы извергали лаву огня, и она уничтожала все живое на пути.

Вот так я себя и ощущала в отношении к мужу. Что-то внутри клокотало ежесекундно. И если вырвется - спалит все к горным хра.

Нолгар сказал:

– Почему Лесс не принимает меня, Мастер Вомрубелиохи? В ней действительно душа Дейрани? Ты не обманул меня, когда создавал указующую нить? Не увел мой поиск в сторону?

Старик расхохотался скрипучим смехом.

– Кто связан смертью, тот не лжет! Исполнил все, что ты просил. Она - душа, что ты искал! Обмана нет.

– Так почему та, кто любила меня всем сердцем, отвергает меня?!
– Нолгар почти кричал.
– Почему называет постылым, отшатывается от прикосновений? А главное, Мастер, почему мое сердце и мое тело не откликаются на нее? Почему она не желанна мне?

– Кто обещал тебе, что будет желанна? Кто обещал, что будет любить и принимать? Ты не спросил. Лишь требовал исполнить ритуал. И ритуал исполнен. Душа привязана. Хоть не хотела, рвалась подальше от тебя, к свободе на Пути. Ведь я тебя предупреждал. Чужой ее увидишь, не родной. Не распознаете друг друга сердцем. Любовь людская и любовь души к душе - не равны меж собой. Источник не один у них. Пусть душу привязал ты - но не обрел того, что получал от тела. Влечения и тяги. Лишь ненависть, отмщение за вред, что причинил. Не примет, не простит. И каждый взгляд и каждый шаг твой лишь ярость будут вызывать. Чем дальше, тем острей. Любви ты не дождешься. Лишь отвращение и гнев. Душа простить не может того, кто задержал ее. Кто ограничил Путь, лишил свободы. Насилием ты начал - насилием и продолжать. Согласия ты не добьешься.

Речи некроманта, причудливые по форме, жуткие по содержанию, оглушили меня. Я переводила взгляд со старика с невыговариваемым именем на мужа. Тот стоял неподвижно. Глаза застыли в одной точке. Борас, ученик, тихонько тронул его за рукав. Нолгар не пошевелился.

Так, молчаливый и недвижимый, он стоял больше минуты. Никто из нас не произносил ни слова. Некромант зловеще ухмылялся, Борас тревожно смотрел на учителя, но вмешиваться больше не смел.

Наконец Нолгар заговорил, еле слышно, голос его срывался.

– Она... она ненавидит меня. Дейрани. Лесс. За то, что ограничил на Пути... Решил за нее, когда и где воплощаться вновь.

Он поднял глаза на меня.

– Ты ненавидишь меня, Лесс?.. Он верно говорит? Лишь ярость, отвращение и гнев? И больше никаких чувств?

Я передернула плечами.

– Не знаю, Нолгар. Ты неплохой человек. Упрямый, как стадо туров. Подчас жестокий в своем упрямстве. Но не злой. Есть и паскуднее. Но ты меня бесишь. Смотреть, слышать твой голос иногда невыносимо. Хочется наброситься, впиться ногтями, душить, царапать... В твоем присутствии тяжко. Охота оказаться подальше. Хоть умом понимаю, что с тобой безопаснее, ты защитишь. И ты правда постыл мне. Ты хорош собой, видный мужчина... для столетнего колдуна. Но ты мне противен. Не знаю почему. Правда. Говорю что чувствую. Я ничего не знаю про этот самый Путь, про души... Но что говорил старикашка о моих чувствах к тебе - все так. Не обессудь.

– Все так, - мерзенько хихикнул некромант.
– Как я предупреждал. Всегда предупреждаю. Вы не слышите. Глухи и слепы. Одержимцы. Любовь к покойникам обуревает вас. Цепляетесь за мертвое, не видите живого. Так вы устроены, глупцы незрячие! И по заслугам получаете всегда! Хоть раз бы хоть один из вас одумался, взглянул бы в лицо жизни. Но нет. Цепляетесь за смерть. Так поделом вам!

Нолгар прохрипел:

– Уведи его, Борас. Уведи, пока я не разорвал его в клочья. Пусть убирается из Лудара, чтобы я никогда не встретил его впредь! Вон!!!

Ученик-хевья быстро схватил старикана за рукав и потащил прочь из библиотеки. Нолгар обхватил голову руками.

– Что я наделал... Что сотворил с тобой, Лесс... Дейрани... Слепец... Глухой. Прости, родная. Прости меня.

Он вдруг рухнул на колени, протянул ко мне руки. Я испуганно отшатнулась. Таким никогда его не видела. Обезумевшим, потерявшим контроль. Привыкла чувствовать его непоколебимым утесом. А сейчас этот утес шатался во все стороны. Жуткое, отталкивающее зрелище.

– Я отпущу тебя, Лесс. Не через год. Когда скажешь. Сейчас. Исправлю хоть что-то, если смогу. Ты должна была сама выбирать, где тебе рождаться вновь. В каком теле. В каком мире. Я помешал. Ты никогда не сможешь полюбить меня. А я тебя. Прости. Прости...