Жена по призванию

Среди готовящихся выступить музыкантов зрительницы женского пола не могли не отметить необыкновенно обаятельного молодого человека со светло-русыми волосами, узкой бородкой и харизматичной улыбкой. Когда же настала очередь юноши и он запел, аккомпанируя себе на лютне, наблюдательницы и вовсе были сражены наповал. У певца оказался необыкновенно приятный голос, а артистичность исполнения придавала достоверности столь удачно избранному им романтическому образу.

Королевну трубадур полюбил когда-то. Он ей песни посвящал, он лишился сна. Были парню не страшны стражи и солдаты, Ведь ему была нужна именно она. Серенады распевал ласково и нежно, Всюду следовал за ней, ждал вестей в саду. И откликнулась она – это неизбежно – На его горячий пыл, на свою беду. Переписывалась с ним две недели кряду. Ей, сгоравшей от любви, стали немилы Соболиные меха, пышные наряды, Разговоры при свечах, людные балы. И, одевшись в первый раз скромно и неброско, Попрощавшись с соловьем, садом и дворцом, Дева села второпях в крытую повозку И пустилась колесить вместе с молодцом. Только стала замечать (поначалу робко, О, покуда время шло, было все ясней), Что безвкусна для нее сельская похлебка И постель из колких трав – вовсе не по ней. Утомилась – нету сил – от тягучей тряски. За стеной ее ждала воля, да не та. Не осталось даже букв от красивой сказки. За обложкою, увы, крылась пустота. Чем любимого винить за судьбину злую И размазывать рукой слезы по лицу, С ним простилась на заре тихим поцелуем И вернулась во дворец к своему отцу. Кто придумал про мужчин, что они не плачут? Долго он бродил в тени запертых ворот. Неужели не могла девушка иначе? Впрочем, нынешних принцесс кто же разберет? Уходящие года сложатся в десятки, И когда его виски тронет седина. Аромат ее духов, до слезинок сладкий, Будет все еще витать в междумирье сна.

Образ несчастного трубадура быстро переплелся в представлении слушательниц с образом самого исполнителя. На словах: «Кто придумал про мужчин, что они не плачут?» – многие из девушек приложили к глазам платочки. Уж очень тоскливым был в этот момент взгляд поющего, уж больно трогательное и уязвимое выражение приняло его лицо.

Среди наиболее внимательных слушательниц были не только служанки, но и хозяйка дома, супруга посла. Сорокадвухлетняя Беатриса лер Донн была пышнотелой блондинкой с пухлыми губами и томным взглядом. Дослушав песню, она кокетливо промокнула платком сухие глаза и сделала знак церемониймейстеру. Тот почтительно кивнул и сообщил певцу, что он приглашается выступить на завтрашнем приеме.

Удачливого музыканта незамедлительно проводили в служебное крыло, где находилась предоставленная ему до завтра комната. Однако же в скором времени он снова появился во дворе и, завидев Беатрису, устремился прямиком к ней.

– Госпожа лер Донн, я бы хотел поблагодарить вас лично, – произнес он, проникновенно заглядывая ей в глаза. – Ведь, как я понимаю, именно вам я обязан оказанной мне честью.

Супруга посла с удовольствием встретила взгляд певца.

– Вам непременно представится такая возможность, – негромко сказала она. – В более позднее время.

И, многозначительно улыбнувшись, направилась по своим делам. Музыкант смотрел ей вслед. На его губах все еще продолжала играть не менее многозначительная улыбка. Однако думал он о чем-то другом.

Надолго возвращаться в выделенную ему комнату певец не стал. Он только прихватил свою лютню и вновь устроился во дворе. Присел на край ступеньки и принялся настраивать струны. Не успел он закончить свое занятие, как внимание толпившихся поблизости слуг привлекло другое, весьма неординарное зрелище. После непродолжительных переговоров с охранником на территорию особняка вошли двое. Первым шагал молодой темноволосый мужчина. Крепко сложенный, широкоплечий, он шел, высоко держа голову, и что-то в его походке и взгляде было непривычным, выделялось на общем фоне, будто он приехал из очень далекой страны. Он и одет был необычно: широкие черные брюки, черная же рубашка нестандартного покроя с глубоким узким вырезом, доходящим чуть ли не до самого живота, и поверх нее – кожаный жилет.

Еще большее внимание, однако, привлекала следовавшая за ним женщина. Молодая, хотя, кажется, немного старше своего сопровождающего, высокая и стройная, она обладала роскошными золотисто-рыжими волосами. Ее одежда была совсем уж странной для женщины. Широкие брюки, очень похожие на те, что носил шагавший впереди мужчина, и, напротив, узкая, облегающая рубашка. Впрочем, может, это была и не рубашка; никто не был уверен, как правильно назвать столь вопиющее безобразие. Зато все видели, что оно, безобразие, обладает до неприличия короткими рукавами, а также оставляет неприкрытым низ живота, выставляя на всеобщее обозрение полоску белой кожи. Однако самым бросающимся в глаза было даже не одеяние женщины, а надетые на ее руки кандалы, равно как и железный ошейник у нее на шее. К нему крепилась цепь, второй конец которой и держал в руке мужчина.

Не доходя нескольких шагов до ведущих в дом ступеней, мужчина предельно вежливо, с ярко выраженным иностранным акцентом, осведомился, где он может увидеть господина посла. Ему предложили подождать; к послу поспешили с донесением сразу несколько заинтригованных слуг. Вскоре тот самолично вышел во двор. Официальный представитель Брезии был солидным мужчиной среднего роста, с короткими темными волосами, зачесанными так, чтобы скрыть лысину, и весьма заметным брюшком. На следующий день ему исполнялось сорок четыре года.

– Здравствуйте, господин лер Донн! – Сразу же поняв, кто стоит перед ним, незнакомый мужчина поспешил склониться в глубоком поклоне. – Да осветит яркое солнце каждый ваш шаг на этой земле!

– Я вас слушаю, юноша, – вежливо кивнул посол, с интересом рассматривая эту парочку и, что греха таить, особенно задерживая взгляд на женщине.

Та, невзирая на свое незавидное положение, держалась очень гордо и при этом глядела на окружающих весьма агрессивно. На разговор же она никак не реагировала, складывалось впечатление, что женщина просто не знает языка.

– Почтеннейший визирь Сарад из Шелдонии шлет вам свои уверения в глубочайшей симпатии и искренние поздравления с грядущим днем вашего рождения, – торжественно произнес черноволосый. Лицо посла расплылось в улыбке. – Он также просит вас принять его дар, сделанный от чистого сердца. – Незнакомец отступил в сторону и дернул за цепь, заставляя женщину выступить вперед. – Визирь Сарад шлет вам в подарок прекрасную рабыню, неукрощенную Силиду. Он также повелел передать вам это сопроводительное письмо.

И черноволосый почтительно вручил послу большой конверт.

Посол вытащил письмо, развернул и принялся читать.

– Узнаю почерк Сарада, – просиял он, почти сразу же поднимая глаза.

Черноволосый с улыбкой склонил голову, успев бросить короткий взгляд в сторону по-прежнему сидящего на ступенях певца. Посол продолжил читать.

О шапочном знакомстве Эльвара лер Донна с шелдонийским визирем наемники узнали из собранного на посла досье, которое предоставила в их распоряжение Кейтлин. В Шелдонии рабство по-прежнему существовало, и рабов действительно дарили высокопоставленным лицам других государств, хотя такое происходило и нечасто.

– Занятно, – проговорил посол, вновь отрывая взгляд от бумаги. – Я получил поздравительное письмо от почтенного Сарада еще вчера, однако он ни словом не упомянул о том, что отправляет мне подарок.

Рабыня слегка согнула пальцы; ее руки напряглись, готовые в любой момент избавиться от недобросовестно надетых кандалов. Певец лениво отложил лютню и как бы невзначай опустил руку на рукоять кинжала. Выражение лица черноволосого не изменилось.

– Визирь хотел сделать вам сюрприз, о светлейший, – с поклоном пояснил он.

– Понимаю, – кивнул Эльвар. – Передайте ему, что я польщен. Нет, даже не так – тронут. Впрочем, не надо, я сам ему напишу.

Посол вновь опустил глаза на бумагу и наконец дочитал не слишком длинное письмо.

– Здесь написано, – хмурясь, произнес он, – что рабыню должен сопровождать какой-то…

– Евнух, – подсказал черноволосый. – Это я.

– А зачем… евнух? – удивленно спросил посол. – Неужели мы здесь не разберемся с одной рабыней своими силами?

– О светлейший, это не просто рабыня, – поспешил объяснить темноволосый. – Это тигрица. Она непокорна, сильна и опасна. К ней необходим особый подход, а я – человек, специально обучавшийся этой науке. Уверяю вас, мое присутствие необходимо.