Жена президента
Шрифт:
— Что просветлялась где-то в Тибете, искала путь ко мне обратно.
— Заебись, — Карина рассекла кулаком воздух.
— Согласен, — поддержал Сергей, но тут же вернулся к делу. — Мы проверим ее тибетские пути к тебе, Андрюх. Я не верю ей, если честно. Ни капли.
Мне было легко с ним согласиться:
— Я тоже.
От той Марины, которую я помнил, в этой было слишком мало. Возможно, я по привычке помнил только хорошее о покойной, а случалось с нами всякое. И эта последняя ссора действительно была ужасной. Но я не поддался чувству вины, к которому так тонко взывала Марина.
— Попробуй
Я не хотел этого, но пришлось согласиться.
— На людях с ней лучше не показывайся, добавил Сергей.
— Терпеть ее в Кремле тоже так себе идея — поспорила Карина.
— Пусть к родителям едет. Она же не сирота. Прости, Андрей.
Я махнул на него рукой.
— Да ладно. Просто найди концы, Сереж. Копайте во все стороны и не пренебрегайте помощью. Иногда она приходит из неожиданных мест.
Знал ли я, что эти слова будут пророческими?
Конечно, нет.
Мы засиделись в кабинете за полночь, обсуждая разные повороты и грядущие события. Я упал в постель и моментально заснул, а утром первым делом набрал Лизу. Вызов автоматически сбрасывался. Я был в черном списке. Неудивительно.
Глава 20. Политика сердца
Андрей
В тот же день я выступил с официальным заявлением. Текст писала лично Карина, а я лично его правил. Это, конечно, не понравилось ни Верден, ни Казарину, но затыкать мне рот в прямом эфире никто не решился. Я объяснил народу ровно то, что сам знал. Старался быть искренним и голос драматично дрогнул, когда говорил об аннулировании брака с Лиз и ее спешном отъезде. Я ничего не стал пояснять о Марине, лишь попросил дать нам время и уважать приватность личной жизни.
Для Лизы это будет выглядеть, как предательство. В ее юном максимализме я, конечно, сволочь и тварь. У меня был шанс перехватить ее в аэропорту, но я им не воспользовался. Она бы все равно ускользнула. Эту птичку нельзя запереть в клетку. Я однажды попробовал, и она умчалась со Стерном на байке, чуть не погибла. Это был хороший урок.
Сразу после заявления я стал набирать ее номер. Все так же в блоке. Тогда вызов полетел на мобильный Бена.
— Да, Андрей, — ответил он сразу и очень спокойно.
— Дай мне поговорить с Лизой, — потребовал я, забывая о дипломатии, но потом вспомнил и добавил: — Пожалуйста.
— Она не хочет, и я не буду настаивать.
— Бен, это важно. Я должен объяснить…
— Не сомневаюсь, — перебил он. — Знаешь, Громов, я как отец снова хочу разбить тебе лицо. Но как мужчина даже сочувствую. Серьезно, что ты хочешь от Лизы после объявления аннулирования брака? Она тебе никто.
— Это не так.
— Уверен?
— Да.
— А я вот не очень. Ты отпустил ее.
— Все сложно и…
— Все очень просто, Громов, — снова не дал мне договорить Торнтон. — По телефону вы ничего не решите. Как только разберешься со своей женой, и будешь уверен, что Лиза тебе нужна, приезжай и попробуй убедить ее в этом. Я не буду препятствовать, но и помощи не жди.
— Понял тебя. Спасибо?
Благодарность
получилась какой-то вопросительной. Вроде Бен мне не помог, но и не мешал. Я почувствовал нечто позитивное во всей этой свалке из дерьма и интриг.— Не за что, — забавно по-русски с жутким акцентом ответил лорд и скинул звонок.
Я выдохнул, пытаясь смириться. Мне действительно нельзя лететь к Лизе сейчас. Нужно разобраться с Мариной и миллионами встреч по работе и предвыборке. Но сердце болело без моей девочки и за нее.
Я жил с этой болью, продолжая крутиться в колесе обязанностей. Быть президентом в такие моменты очень легко. Забыть себя и отдаться всецело делам страны, довериться помощникам, которые обещали раскопать все о Марине. Почти нет времени на чувства. Почти не отвечаю за самого себя.
С воскресшей женой я не общался. Она провела три дня в Кремле, пытаясь то пообедать со мной, то поужинать, один раз попросила пригласить ее на Остоженку. Я отказал, ссылаясь на усталость и честно признался, что должен многое понять и принять, прежде чем даже снова заговорить с ней.
На следующий день Марина уехала к родителям.
А еще через один Карина позвала всех на срочное совещание.
— Что случилось? — спросил Казарин, входя в зал переговоров.
Карина шикнула на него и указала на экран плазмы, одновременно делая громче.
— Я знаю, что поступила ужасно, — всхлипывала на экране Марина, размазывая тушь, слезы и сопли по щекам. — Я совершила ошибку. Андрей, конечно, увлекся этой девочкой. Я слишком долго приходила в себя после трагедии в горах…
— Лживая стерва, — не сдержался я.
— Мы все ошибаемся. Андрей, прости меня, умоляю. Я так люблю тебя. Я все отдам, чтобы ты снова меня полюбил. Мы ведь были семьей. Позволь мне вернуться. Я буду очень стараться, обещаю. Помнишь, мы ведь хотели детей, как раз, когда…
— Выключи на хрен этот цирк. Потом посмотришь сама, если надо, — потребовал я. — Детей! Она никогда не хотела детей.
Карина послушно отключила телек, а я свалился в кресло.
— Что за чушь она несет? — продолжал задавать вопросы ребятам, самому себе и космосу.
— Кто ее вообще пустил в ящик? — поддержал Казарин.
Карина объяснила:
— Видимо, договорилась об интервью, когда уехала к родителям. Журналистам много времени не надо, чтобы подготовить такой бомбовый эфир.
— Зачем ее выпустили из Кремля? — возмутился Сергей.
— Нужно было запереть в башне и посадить тебя вместо дракона охранять? — не сдержался я.
— Я не против, — неожиданно заявил Казарин. — От меня бы не сбежала.
Пришлось напомнить:
— У нас свободная страна.
— Иногда я об этом жалею, — продолжал ностальгировать по ушедшему режиму Сергей.
И снова Карина переключила нас на актуальную проблему.
— Марина поступает очень грамотно, господа. Она давит на тему верности, семьи и прощения. Не зря извинилась сто раз и упомянула деток. Теперь домохозяйки захотят видеть Андрея с ней.
— Хрена лысого. Вы вообще занимались ее вопросом?
— Конечно, — заверил Сергей.
— Есть успехи?
— Немного, но есть.
— Отчитаться не хочешь?