Жена за один пенни

Этот его спокойный и вместе с тем командный тон, сама манера просматривать бумаги… Лиз вспыхнула, но молча повернулась к двери.

— Он будет жить здесь две недели, — бросила она через плечо, собираясь выйти из комнаты до того, как Нигель что-нибудь скажет. Но тот, вскочив, в несколько шагов пересек комнату и, грубо схватив ее за плечо, развернул к себе лицом.

— Если ты не поостережешься, — он почти рычал, — то этот проклятый Даниель вообще не переступит порог нашего дома. Радуйся, что я еще согласился на его присутствие… — Словно высеченное из гранита лицо приблизилось к ней. — Мое терпение, Лиз… — пробормотал Нигель почти шепотом. — Постарайся не испытывать его слишком долго.

— Если ты осмеливаешься угрожать мне… — начала она, но резкая встряска не дала ей продолжить.

— Нет никаких «если»! Запомни мои предупреждения, Лиз, иначе тебе придется плохо. — Он отпустил ее, отметив побледневшее лицо и конвульсивно вздрагивающие губы. — Что это: ярость или страх? — иронично поинтересовался Нигель. — Возможно, ты этого не замечаешь, но ты побледнела.

Кроме того, Лиз вся дрожала внутри, но уж этого она ему не скажет. Лиз гордо задрала подбородок и заявила:

— Только дотронься до меня пальцем, и я обращусь в полицию!

К ее несказанному удивлению, Нигель расхохотался:

— Милая моя, ты же в Греции. Полиция не беспокоит себя домашними проблемами. Если мужчина хочет избить свою жену, он просто делает это, и никто не вмешивается. Считай, что я тебя предупредил. — И он легонько подтолкнул ее к выходу, захлопнув за ней дверь.

Лиз стояла перед закрытой дверью, чувствуя что вся горит. Если бы она могла как-то отомстить… Но пока все ее попытки были безуспешными. Даниель… Она сможет досадить Нигелю, флиртуя с Даниелем… Уж это должно привести ее самоуверенного мужа в ярость!

Даниель приехал несколько дней спустя и был представлен Нигелю, который держался с ним с безукоризненной вежливостью. Никакой теплоты, никакой улыбки, но это и не удивило Лиз. Однако позже Даниель сам спросил у нее:

— А твой муж не возражал? Он у тебя случайно не ревнивый?

Лиз покачала головой, но подумала, что было бы очень интересно посмотреть, как Нигель отнесется к ее флирту с Даниелем.

— Нет, он не ревнив. А что касается его манер — Нигель вообще очень сдержанный человек. И эта отстраненность стала практически чертой его характера.

Даниель пожал плечами. Они с Лиз сидели в саду на скамейке. Нигель же был в своем кабинете, куда ушел почти сразу после приезда Даниеля.

— Такая жизнь кажется слегка странной, — заметил Даниель, с любопытством глядя на Лиз. — Ты не находишь ее слишком скучной?

Она подняла глаза, бросив взгляд на пышные заросли деревьев, за которыми виднелись темные горные вершины.

— Здесь действительно очень тихо, — согласилась она и добавила: — Но мне нравится. Все эти визиты и вечеринки так утомляют…

— Насколько я помню, тебя они никогда и не привлекали, — протянул Даниель. — Но с другой стороны, ты и не хоронила себя заживо, как это, очевидно, происходит сейчас.

Лиз откинулась назад, заложив руки за голову.

— Все совсем не так. Например, через пару недель мы с Нигелем собираемся в гости на Родос на яхту его друга.

— Через две недели? — Даниель бросил на Лиз быстрый взгляд.

— Мы должны уезжать через день после тебя, так что все нормально, — поспешила успокоить его Лиз. Нигель сам виноват. Если бы он был более вежлив, то она, возможно, объяснила бы все Даниелю. Но сейчас у нее совсем не было настроения это делать, хотя она и не раз задумывалась, как же удастся собраться, пока в доме живет гость. Она едва ли сможет оставить Даниеля одного, а Нигель уж точно не станет им заниматься.

— Ты уверена, Лиз? — Даниель казался немного встревоженным. — Я ведь могу уехать и на несколько дней раньше и с удовольствием посмотрю Афины.

Лиз была в нерешительности. Проблема могла решиться сама собой… Но тогда Нигель подумает, что она покорно подчинилась его воле, а этого Лиз не могла вынести.

— Ты можешь оставаться у нас все четырнадцать дней, — улыбнулась она.

За ужином Нигель вел себя радушно, как подобает хозяину, но позже, зайдя в комнату Лиз, снова поднял вопрос о сроке отъезда Даниеля.

— Ты сказала ему, что он не может оставаться здесь так долго?

Лиз в ночной рубашке сидела перед туалетным столиком, расчесывая волосы, а Нигель, в халате, устроился в кресле, откуда наблюдал за ней.

— Нет. — Она повернулась к нему, с интересом ожидая его реакцию.

— Ты нарочно напрашиваешься на неприятности, Лиз, — тихо произнес Нигель. — Ведь ты не хуже меня знаешь, что нам потребуется несколько дней, чтобы самим подготовится к отъезду.

— Я это сделаю, пока Даниель будет здесь.

Нигель встал и направился к ней. Казалось, он холоден как лед, и Лиз почувствовала себя как-то неуверенно.

— Ты не оставляешь мне иной возможности, кроме как самому сказать ему.

Ее лицо вспыхнуло.

— Он мой гость, так что, пожалуйста, не вмешивайся!

Глаза Нигеля потемнели. Он был так близко, что Лиз почувствовала себя неуютно. Через мгновение, подумала она, он силой поднимет меня и станет трясти или каким-то иным образом покажет, что именно он здесь хозяин. Что за жизнь! И все-таки… Лиз была уверена, что она не променяет ее ни на что, даже если у нее будет такая возможность.

Что-то притягивало ее к Нигелю, что-то сильное и глубокое, и как ни странно, их отношения были по-настоящему романтичны, потому что Нигель был необыкновенным в любви — таким страстным, нежным, терпеливым… Глубоко вздохнув, Лиз продолжала следить в зеркале за мужем.

Она чувствовала себя странно поддатливой… и женственной. И выглядела соответственно — очаровательное видение в белом полупрозрачном нейлоне, с золотистыми волосами, в причудливом беспорядке разметавшимися по обнаженным плечам. Даниель и все споры, связанные с ним, были мгновенно забыты — существовали только они с Нигелем. Через полуоткрытое окно доносились ночные звуки — позвякивание колокольчиков и монотонный стрекот цикад. Воздух был полон запахами тропической ночи. Глаза Лиз сверкали, она улыбалась мужу, ее губы приоткрылись.

Слегка дрожащими руками она отложила расческу в сторону…

Услышав глубокий вздох Нигеля, она повернулась к мужу, посмотрев ему прямо в глаза. Ее возбуждение все нарастало. Его взгляд обежал ее лицо, спустился к шее. А затем Лиз заметила что глаза Нигеля странно блеснули, словно ему в голову неожиданно пришла какая-то мысль. Он вдруг улыбнулся:

— Мы поговорим обо всем утром. — Он снова надел на себя маску ленивого безразличия, и хотя Лиз почувствовала странную напряженность, она была совершенно не готова к тому, что последовало за этим. — Я устал, да и ты наверное, тоже, так что спокойной ночи.