Жених напрокат

И в этой атмосфере простой любящей семьи я никак не могла отделаться от гадких мыслей. Мыслей о собственной. И вместо радости вместе с окружающими, я испытывала всю нарастающую горечь. Пусть я никак ее не показывала, пусть улыбалась и смеялась, но с каждым мгновением мне становилось все хуже. В итоге сославшись на усталость, я ушла в отведенную мне гостевую комнату.

Аля примчалась следом почти сразу же. И, спасибо ей за это большое, она никак не упомянула то, что для нее тоже было очевидным. Ни слова о моих чувствах. Заговорщически выдала:

— У меня есть просто гениальная идея! Поехали в королевский дворец!

— Но нас ведь никто на праздничный бал и не пустит…

Но она тут же перебила:

— Да зачем нам на сам бал? Мы просто со стороны посмотрим! Я даже знаю, как через тайную калитку в саду подобраться совсем близко и заглянуть прямо в окна! Ты только представь, как там все великолепно и здорово! В конце концов, как веселится простой народ, мы с тобой уже посмотрели. Пора и на высший свет полюбоваться! Ну же, Силь, давай! Соглашайся!

И то ли она была настолько убедительна, то ли я любыми способами хотела отвлечься от тяжелых мыслей. Но вскоре мы с ней уже отправились к королевскому дворцу. На этот раз с позволения ее родителей и в их экипаже.

Экипаж остановился недалеко от подъездной аллеи дворца, и дальнейший путь мы с Алей проделали пешком. Здесь слуги расчистили всю слякоть. Впрочем снег, будто издеваясь, уже вовсю падал вновь. Но в свете мерцающих фонарей смотрелся он, конечно, сказочно.

Так мы добрались до обширной площади, где останавливались кареты прибывающих. Элегантные кавалеры под руку с роскошными дамами следовали к широким мраморным ступеням. Даже здесь слышались отголоски музыки, и в воображении сам собой рисовался искрящийся огнями бальный зал…

— Однажды мы с тобой тоже так же приедем сюда, — восторженно шептала Аля, крепко держа меня за руку. — Во всем блеске и великолепии… Нет, Силь, ты только представь! Вот ты сейчас будешь смеяться, но я уже вовсю придумываю себе идеальное бальное платье!

Но мне было все же не до смеха. Я знала, что бальное платье у Али будет. И наверняка чудесное, самое лучшее, гармонично подчеркивающее ее мягкую умиротворяющую красоту. А я?.. Меня родители вообще заберут домой после окончания пансиона?.. Или, быть может, мне стоит заранее узнать у нашей директрисы, не найдется ли для меня какого-нибудь местечка? Да хотя бы гувернанткой при младших воспитанницах.

И почему-то так стало горько. Настолько горько, что слезы навернулись сами собой!

Ведь почему так?!

Сколько себя помню, с самого детства, я всегда старалась делать все, лишь бы только мама с папой все же меня любили! Никогда не дерзила, не перечила, всегда была любезна и вежлива. Всеми силами старалась учиться лучше всех, добиваться наивысшей похвалы в отчетах, которые отправлялись родителям воспитанниц из пансиона каждый месяц.

Я так старалась хоть чем-то понравиться родителям! Хоть как-то пробить эту стену отстранения, существующую между нами всю мою жизнь! Да, проклятье, даже моя гувернантка, приставленная ко мне до того, как родители отправили меня в пансион, проявляла участия и заботы больше, чем они!

И годами взрастающая во мне уверенность, что меня невозможно любить просто так, что как бы я старалась любви не заслужить, достигла своего пика. Именно сейчас. Под снегопадом в серебристом свете высоких фонарей. У королевского дворца с прибывающими на праздничный бал разряженными гостями.

Вот тогда-то я и увидела его снова.

Он приехал один, без дамы. На вполне роскошного вида карете, может, и с каким-то гербами, я не обратила внимания. Я во все глаза смотрела на этого молодого мужчину, всего в белом…

Как он с вежливой улыбкой что-то сказал своему кучеру. Кажется, чтобы тот не оставался на улице, не мерз, а сразу шел греться с остальными слугами. Как он вежливо подал руку пожилой даме, как раз проходящей мимо и оступившейся.

Он шел ко дворцу, я не сводила с него глаз и неотвратимо осознавала одну простую истину.

Если меня кто-то во всем мире и способен вправду полюбить, то только такой вот мужчина. Добрый, искренний, открытый… Только такой человек! Именно такой… Именно он…

О том, как зовут незнакомца, я узнала у его кучера. Как и то, что прекраснее и добродушнее господина во всем свете не сыщешь.

И сама того не осознавая, с того самого дня, я начала невольно создавать себе кумира…

А утром мы с Алей получили подарки. Госпожа Милия с радостной улыбкой вручила нам абсолютно две одинаковые коробочки с абсолютно одинаковыми самоцветными заколками внутри.

Это уже после младший брат Али проболтался, что заколка сначала была куплена всего одна, но весь прошлый день их отец мотался по городу, чтобы найти вторую такую же. Все, чтобы я, по сути совершенно посторонний человек, не чувствовала себя обделенной.

Забавный контраст, не правда ли?.. Родители Али были невысокого происхождения. Господин Лидор всю жизнь тяжело работал, столько сил положил, чтобы из простого купца выбиться в высший свет. И продолжал изо всех сил трудиться, чтобы семья не чувствовала себя ни в чем обделенной, чтобы его дети никогда не чувствовали себя хуже других. Они даже Алю отправили в этот пансион лишь с той целью, чтобы она смогла быть наравне с прирожденными аристократками.

И в то же время моя семья. И, да, я знаю, сравнивать — последнее дело. Но никак не получалось избавиться от этих гадких мыслей! Мои родители ничем себя не утруждали. По маминой линии перешло огромное состояние, приносящие такой доход поместья, что можно было безбедно содержать не одну семью, а целый десяток. И при этом отец трясся чуть ли не над каждой монетой…

И уже в последний день каникул Аля внезапно мне сказала:

— Силь, а ты не допускаешь мысли, что дело не в тебе, дело в них?

И пусть не сразу, но со временем я признала ее правоту. Но толку? То, что засело в голове с самого детства, это ощущение ненужности, недостойности любви, так никуда и не делось.

Может, именно потому светлый образ Вернера стал для меня тем надежным якорем, за который я цеплялась, когда было особенно тяжело. И я настолько укоренилась в своей мысли, что только такой человек, только он, способен меня полюбить, что не рассталась бы с ней ни за какие богатства мира!

Потому что это давало мне надежду. Это позволяло закрыть глаза на пренебрежение мамы и папы, которые по моим наивным убеждениям должны были бы любить своего ребенка просто так. Вот как родители Али любили своих! Ни за что! Ни за какие-то достижения! А просто так…

Я могла это сказать Але. Как самому близкому на свете человеку.

Но никак не смогла бы сказать Дилану. Открывать настолько уязвимую, настолько терзаемую горечью часть себя постороннему?.. Не получится. Даже при всем желании, чтобы он понял и просто больше не касался этой темы. Не может же быть такого, чтобы и он стал мне близок настолько, что я решусь открыться перед ним. Мы лишь временно рядом. Лишь в силу обстоятельств. Да и то, вероятнее всего, если сегодня удастся убедить его родных, то фиктивная невеста ему больше не понадобится.