Женись на мне, дурачок!

Ну вот и все. Он закопал и себя и ее. Теперь никто не поверит в глупую выходку не знающей реальной жизни девчонки. Сейчас налицо преступная семейка, всеми силами цепляющаяся за не принадлежащее им по закону имение.

— А как же ему удалось сбежать, раз ты так хорошо все продумал? — интересуется председатель.

— У него был спрятан на груди амулет переноса. Я не догадался его обыскать, — признался Хенрик.

— А почему с ним вместе в перенос попала твоя жена? — смотрит испытующе король.

— Случайно. Она ничего не понимает в переносах и, когда увидала, что Зигель исчезает, испугалась за него и схватила за камзол.

— А если бы Зигель уперся и ни в какую не захотел жениться? — интересуется председатель, и я замираю.

Все. Смолчать про то, что я провел в подвале три дня, мне не удастся!

— Мне пришлось бы… подлить ему одно из тех снадобий, что делают людей сговорчивее, — вздохнул Хенрик, быстро взглянув на меня.

Ну хоть что-то сообразил. Однако это теперь такая мелочь, по сравнению с тем, в чем он признался.

Ему задали еще несколько несущественных вопросов и отправили в его комнату.

Несмотря на то, что каждая из этих уютно обставленных комнат имеет примыкающую умывальню, на окнах там стоят красивые витые решетки, а двери запираются на ключ. И стены защищены заклинаниями.

Чтобы те, кто выйдет оттуда свободным человеком, не могли пожаловаться на неудобства, а те, кому хотелось бы оказаться отсюда подальше, не смогли осуществить свои желания.

Председатель объявляет перерыв на час, и мы дружно встаем, проявляя таким образом почтение к стремительно выходящему прочь королю.

— Пойдем выпьем чаю со свежими пирожками, — зовет Кларисса, и я нехотя плетусь за ней.

Не хочу я сейчас ни есть, ни пить; от точащей душу тревоги мне хочется сделать что-нибудь такое… чего никак не ожидают от меня те, кто уверен, что хорошо меня изучил.

Мы проходим мимо комнат, в которых заперты привезенные на сегодняшний суд подозреваемые, и я мечтаю, чтобы двери хоть на миг стали прозрачными. Не все… только в одной комнате.

После перерыва в судную комнату ввели Мари. На голове девушки надет простенький чепчик, а выглядит она побледневшей и утомленной. Хотя маги уверяют, что здоровье ей подправили.

Возлюбленная Хенрика провела всю ту ночь, когда мы их искали, и следующий день взаперти в маленькой заброшенной охотничьей избушке на болотах. Осенью, когда начинается перелет гусей и уток, в тех местах довольно многолюдно, и охотники ее освободили бы намного быстрее. Но сейчас весна, и, пока до нее не добрались маги, Мари просидела, забравшись с ногами на стол, потому что по полу, оказывается, бегали мыши.

— Как твое девичье имя? — Первый же вопрос председателя вгоняет Мариту в легкий ступор.

Она оглядывает нас подозрительным взглядом, тяжело вздыхает, словно ей предстоит прыжок с моста в реку, и тихонько бормочет:

— Марита Чануа.

Король вопросительно глянул на Клариссу, получил подтверждающий кивок и нахмурился.

— Кто может подтвердить, что ваш брак состоялся без применения силы и незаконных действий? — взглянув на короля, переводит в слова его недовольство милорд.

А с чего его величество должен радоваться? Единственная дочь одного из самых толстых денежных мешков столицы могла бы оживить своим приданым любую из захиревших знатных фамилий.

— Я, — произношу заранее приготовленное слово, и это первое, что я сказал на сегодняшнем судилище.

— Как вы познакомились со своим мужем? — продолжает задавать милорд совершенно не относящиеся к делу вопросы.

Однако никто из нас не протестует. Король тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо, в том числе и любопытство.

Да и я пока не имел случая узнать эту историю в деталях.

— Я его обругала, — чуть виновато и мечтательно вздыхает Марита. — В тот день я приехала в одну из лавок отца, туда утром привезли расписанные вручную отрезы антийского шелка… мне хотелось отложить себе парочку. А он стоял у прилавка и выбирал бусы. Это я потом увидела, когда задела его локтем. Он оглянулся… и нечаянно порвал нить… бусы рассыпались. А я сказала: неужели есть девушка, которой нравится этот растяпа? Он покраснел… и стал таким милым… и пробормотал, что это бусы для сестры. Продавцы кинулись помогать собирать бусинки, а я пошла в ту комнату, где лежали ткани. Но в дверях случайно услышала, как он попросил прислать эти бусы в гостиницу «Три коня». Я потому и запомнила… смешное название. А вечером отец познакомил меня с каким-то облезлым бароном и объявил, что это мой жених и что свадьба через три дня. Он, наверное, боялся… если у меня будет больше времени, я приду в себя и придумаю, как удрать. Но мне хватило и трех дней. А когда я убежала, то помчалась в эти «Три коня», больше мне некуда было идти. Я не сразу сказала ему свое имя, — просто объяснила, почему убежала. Он велел подождать и ушел. Я только много позже узнала, что он маг и может запутать следы. Если бы не он, меня поймали бы через день.

— Через несколько часов, — сухо поправляет ее Кларисса, но в глазах у нее мелькают смешинки. — Тебе очень повезло, что Хенрик вовремя подчистил следы.

— Да, — с гордостью соглашается Марита, — он очень хороший!

— А ты знала, что он решил захватить в плен милорда Зигеля, чтобы женить на своей сестре? — строго спросил осмелевшую девушку председатель, и она внезапно расхохоталась.

— Это небось он вам такое наплел? Ох, не могу! Да вы на них посмотрите — что он, что сестра, — они же слова поперек сказать не могут, не то чтобы закон нарушить. Куда им такие планы придумывать! Это я сама дельце провернула — и слуг подкупила, и Зигеля в замок привезла. Да спросите его самого, кто с ним в подвале разговаривал? Можете даже опознание устроить. Только парик мне черный отдайте, я тогда Ортензию изображала. И утром, пока он спал, в спальню пробралась, чтобы потребовать исполнения клятв, какие он якобы ночью давал… А он, гад такой, перенос открыл. Я его удержать хотела, не пустить… За камзол ухватила, да куда там — здоровый, бугаище!

— И что же он вам сказал… когда вы с ним вместе перенеслись?

— Много чего сказал, — сердито фыркнула Мари, — он вообще гад редкостный оказался, издевался надо мной как мог. Волосы вот обрезал, кучером меня нарядил… Хорошо, что не удалось Орти за него выдать — все они, эти знатные господа…

Тут она сообразила, что несет что-то не то, и замолчала.

— Грег… — уставился на меня король, — ты правда… издевался?

— Она перенос сбила, — пожал плечами я, утаивать правду дольше было невозможно, — оказаться посреди незнакомой дороги без денег, с лохматой девицей в халате и ночных туфлях… конечно, я был зол. К тому же за то время, что я сидел в подвале, она мне жутко надоела своими притязаниями!

— Он врет! — категорично опровергла мои слова Мари. — Это не Зигель! Я ту белобрысую смазливую мордашку теперь всю жизнь помнить буду.

— Он был под заклинанием личины, — снизошла Клара до пояснений девице. — Мы не могли допустить, чтобы опасности подвергался настоящий Зигель. Едва получили сообщение, что вы договариваетесь его украсть, так сразу и подменили.

— Кто договаривался? Какое сообщение? — уперлась Мари. — Ничего такого не было! А если там был не настоящий Зигель, а вот этот… Грег… то я его постараюсь запомнить. Своих врагов нужно знать в лицо.

— Иди в свою комнату, если будешь нужна, тебя приведут, — объявил председатель.

Марита послушно встала со стула, но, уже дойдя до двери, внезапно обернулась.

— А можно мне… к Хенрику? — Ее голос жалобно дрогнул.

Председатель вопросительно глянул на короля, на Клариссу, на меня… и кивнул:

— Отведите ее к Хенрику Тарни.

— Спасибо! — Личико Мариты озарилось счастливой улыбкой, и она упорхнула из комнаты.

Даже не понимает, дурочка, что если ее объяснение этой истории признают истиной, то это может оказаться их последнее свидание. Хотя лично я намерен разобраться в этом деле до конца. И пока у меня остается хоть крохотное сомнение, я не дам согласия на окончательный приговор.