Женитесь на мне, профессор!

— Ну что, — усмехнулся он, — так ничего и не спросишь?

— А вы ответите?

— Как спрашивать будешь.

Я покраснела, Городецкий только головой покачал, улыбнувшись.

— Почему вы с Лизой расстались? — не удержалась я. — Я думала, у вас любовь.

Последнее замечание привело профессора в крайнее удивление.

— Любовь? — повторил он, чуть не смеясь. — Аленка, что у тебя вообще в голове творится? Ну какая у меня может быть любовь?

От этих слов почему-то стало обидно и немного грустно. Ну да, такие красавцы не влюбляются, зачем, собственно, посвящать жизнь одной женщине, когда можно своим кобелиным взором каждый день новую в постель укладывать?

— И жену свою не любите, значит?

Он вздохнул.

— Там все не просто, Ален.

— Это я уже поняла. Какого лешего вы тогда сделали вид, что моего компромата испугались? Если ей все равно?

— Я планировал сообщить тебе, что свадьбы с Денисом не будет, а потом предложить вариант с Максом. Но потом решил подождать непосредственно до Питера, ты была так воинственно настроена, что могла просто не услышать меня.

— А с чего вы были так уверены, что я с вами поеду?

Он пожал плечами. Вот так просто, ну нормально вообще, а? С другой стороны, я же поехала, вот сижу в номере.

— Вы же догадываетесь, кто ее того, а? — спросила в итоге бестолково. Пал Сергеич вздохнул.

— Не лезь в это дело, Алена. Тебе там точно делать нечего.

— Значит, догадываетесь. Почему следователю не сказали?

— Потому что не уверен. Для начала проверю кое-что, там видно будет.

— А если Лиза очнется?

— Очень на это надеюсь.

— Она ведь расскажет, кто ее ударил.

— И?.. — Городецкий смотрел так искренне непонимающе, что мне на мгновенье стало стыдно за все то, что я про него надумала, но тут же я вспомнила о его дьявольской натуре, и стыд убрала куда подальше. Еще вопрос, не водит ли он меня за нос.

— И ничего, — ответила коротко, — давайте спать ложиться, ночь уже.

Городецкий, поднявшись, потянулся.

— Кстати, вся эта ситуация сыграла мне на руку, — заметил он, — думаю, Макс поостережется сейчас с тобой связываться, новость, наверняка, уже облетела гостиницу.

— Слушайте, — заволновалась я, — так и следователь может решить, что мы с вами не как родственники тут остановились.

Городецкий вздернул бровь.

— Будем разбираться с проблемами по мере их поступления, — он снял пиджак, бросив его на спинку стула, стал расстегивать пуговицы на рукавах, — кстати, я решил уступить тебе кровать.

— Ха-ха, — ответила я, скрещивая руки на груди, — даже не рассчитывайте. Я туда не лягу.

— Горничная поменяла белье.

— Вот и отлично, значит, вам бояться нечего, — говорила я, наблюдая, как он медленно расстегивает пуговицы на груди.

Черт, знаем мы эти приемчики! Он просто пытается меня смутить и выкурить из гостиной, чтобы занять диван. Ну уж нет! Я не поддамся!

— Боюсь, мне будут там сниться кошмары, — заметил профессор, снимая рубашку и бросая ее на пиджак.

Кошмары сейчас начнут сниться мне, если он немедленно не удалиться отсюда. Но Пал Сергеич взялся за ремень, и стало понятно, что удаляться он не намерен. Я заворожённо смотрела, как мужчина расстегивает ремень, потом брюки, мгновенье, и они уже слетели с него и отправились на рубашку. Следом ушли носки, и Городецкий остался передо мной в одних боксерах.

— Я в душ, — сказал мне, — а потом спать, сюда.

И удалился, ни разу не оглянувшись. Нет, каков нахал! Не уступлю я ему диван, пусть даже не рассчитывает. Обойдусь без душа. Сейчас залягу спать, и все, пусть чешет в спальню на свое греховное ложе и там предается кошмарам. Он их заслужил.

Быстро переодевшись в пижаму, я нырнула под одеяло и отвернулась к стене. Даже свет погасила, а сама лежала, сопя и прислушиваясь. Вот щеколда открылась, шаги… Тишина. Стоит на пороге гостиной, раздумывает, видать, не скинуть ли меня с дивана.

Снова шаги, подозрительно близко. А потом… Одеяло откинулось в сторону, и рядом со мной оказалось большое горячее тело. Я застыла, широко раскрыв глаза и уставившись в диванное покрытие. А Пал Сергеич притянул меня к себе, положив руку на живот, так что все мои внутренние функции снова дали сбой.

— Я же сказал, что буду спать тут, — шепнул мне на ухо, щекоча кожу дыханием.

Интересно, мое стучащее на всю комнату сердце, мурашки, и рваное дыхание дадут ему понять, что я сплю мирным безмятежным сном?

Главное, не оборачиваться, сейчас я еще способна на какие-то действия против, повернувшись, буду способна только на активные действия за. Подумаешь, его рука на моем животе, а сам он прижимается ко мне… Переживу. Я же спала так с Денисом. И с Пал Сергеичем пересплю. То есть я хотела сказать, посплю.

В висках стучало, я лежала, боясь пошевелиться, пока минут через десять, показавшихся мне вечностью, не почувствовала, что Городецкий уснул. Вот так просто: взял и уснул, пока я изнываю тут! Даже обидно немного.

Ладно, спишем на возраст, все-таки он взрослый дяденька, утомился, день тяжелый был. И тебе надо поспать, Аленка. Утро вечера мудренее.

Мудренее, но отнюдь не менее возбудительно.

Глава 12

Проснулась я от собственной улыбки. Хотите верьте, хотите нет. По какой-то причине мне было так хорошо, что я не могла проживать это состояние только во сне.

Но открыв глаза, тут же поняла причину этой самой улыбки и убрала ее с лица. Причина спала сзади, прижимая меня к своему горячему телу. А еще кое-что не менее горячее упиралось мне в поясницу, заставляя нервничать. Сам обладатель всего этого мирно сопел мне в волосы. И вот от этого общего состояния меня распирало от блаженства. Да что же такое происходит?

Очень аккуратно я повернулась на другой бок, оказавшись лицом к Пал Сергеичу. Рассматривала его, спящего, такого спокойного, милого, он был похож на мальчишку, даже не смотря на морщинки у глаз. Какой же он все-таки красивый, и рядом с ним я чувствую себя… Даже не знаю, какими словами описать. Такого у меня еще не было.

Вот если бы можно было просто насладиться сейчас нами, объятиями, этим утром. Проснуться, дурачиться, варить кофе, печь оладушки… Ох, Кулагина, где ты, а где оладушки? Откуда вообще такие мысли?

Интересно, получилось бы у нас что-то с Пал Сергеичем, если бы все изначально было по-другому? Он не был бы женат, я не собиралась замуж за его сына, он не хотел пристроить меня своему партнеру?.. Слишком много если, и каждое приравнивается к толстой бетонной стене, разделяющей нас.

Но сейчас мы лежали лицом к лицу, и не было ни стен, ни если, ничего не было. Только я и он. Не понимая даже, что делаю, повинуясь импульсу, погладила его щеку с легкой щетиной, провела пальцами по губам и почувствовала легкий поцелуй. Замерев, уставилась на Городецкого. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами, но на его лице тоже появилась улыбка, мягкая, добрая, будь я не в своем уме, даже сказала, счастливая.