Женька - раз, Женька - два...

— Пойдемте к Утесу, — предложил Женька-раз. — Там народу меньше, и нырять можно.

— Дело! — поддержал Евгений Иванович. — А как наши дамы?

«Дамы», привычно включаясь в игру, милостиво наклонили головы. Мальчик фыркнул, — это показалось ему забавным.

К Утесу вела протоптанная множеством больших и маленьких ног тропинка. Она змеилась по обрывистому берегу реки, иногда подбегая к самому краю, иногда скрываясь в светлом, веселом лесу, идти по которому было необыкновенно приятно и радостно.

Женька и Людмила Петровна наперегонки собирали цветы. Их яркие купальники то и дело мелькали среди деревьев.

Мужчины молча шагали по густо усыпанной хвоей тропинке. Шаги получались мягкие, неслышные, охотничьи…

Женька-раз старался попадать в ногу с Евгением Ивановичем. Иногда он сбивался, не поспевая за широким шагом этого большого человека, и когда снова выравнивал шаги, коротко взглядывал на него: заметил ли? Снизу Женьке были видны твердо сложенные губы, крутой, рассеченный вертикальной складкой подбородок, сильная грудь в треугольнике распахнутой рубашки. А рядом, совсем близко, ритмично двигались крепкие руки, темные от загара, с голубыми ручейками вен, стекавшими к самым пальцам.

«Как папа… — подумал Женька, и ему вдруг захотелось взяться за эту широкую и, наверное, твердую ладонь.

Они облюбовали полянку по соседству с Утесом. Женька-два бросила охапку только что нарванных с таким азартом цветов и убежала с удочкой вниз к реке. Она была заядлой рыбачкой и могла целыми часами терпеливо караулить поплавки, принося в жертву и купание, и удовольствие погрести веслами.

Людмила Петровна расстелила коврик и легла загорать, подставив незащищенное лицо солнцу.

«Правильно», — мысленно одобрил Женька-раз. — Мама тоже никогда не закрывается».

Он стоял на Утесе, на самом краю, тоненький, длинный, обхватив себя за плечи.

— Трусишь, тезка? — подошел Евгений Иванович.

Женька протестующе мотнул головой.

— Сплаваем?

— Сплаваем!

— На тот остров?

— Ага.

— Ну, добро… Женька! — наклонившись над обрывом, крикнул Евгений Иванович дочери. — Готовь уху!

— Ладно! — донеслось с берега. — Не мешайте только!

— Прыгай первым, — предложил Евгений Иванович.

— Нет, вы сначала, — отодвинулся от края мальчик.

— Как прыгнуть?

— А вы по-всякому умеете? — недоверчиво спросил Женька.

— Когда-то на Кубок страны прыгал, — поиграл мускулами Евгений Иванович.

Он собрался, сильно оттолкнулся и пошел вниз, четко и свободно выполняя «штопор».

Женька с восхищением смотрел, как чисто, без брызг тело разрезало воду и исчезло в непроглядной глубине.

— Давай! — услышал Женька.

Он разбежался и, прижав руки к бокам, прыгнул. Темные волны рванулись ему навстречу, и в какой-то миг мальчик успел заметить, что они не гладкие, а покрыты «гусиной кожей» ряби. В следующую секунду он провалился в прохладную, упругую глубину и, не достав до дна, отчаянно заработал ногами и руками. Вынырнув на поверхность, отфыркиваясь, Женька догнал Евгения Ивановича, и они, перегоняя друг друга, поплыли к Песчаному острову.

— Здорово плаваешь. Молодец! — растянувшись на песке, похвалил Евгений Иванович. — Кто тебя учил?

— Я в бассейн зимой хожу. Мы с мамой ходим.

— А почему сегодня мама не приехала?

— Она — в партии. В геологической.

— Вот как. Значит, мама — геолог?

— Ага.

— Ну, а отец? Тоже геолог?

— Нет, папа — летчик. Полярный. Он на красных самолетах летает.

— На каких?..

— На красных. Их специально красят в такой цвет, потому что на снегу их лучше видно.

— Смотри-ка, я ведь тоже летчик, Женя. Только пилотирую пассажирские лайнеры. Вот вернутся твои мама и папа, обязательно приходите в гости. Договорились?

— Спасибо. Только папа не сможет. Он круглый год летает. У него такая работа… ответственная!

— Ну, брат, бывает же у него отпуск?

— Нет-нет, — заторопился объяснить мальчик. — Ему никак нельзя! Папа на полюс летает, к зимовщикам. И в тайгу — к геологам. И в море Лаптевых — к рыбакам… Я по карте смотрел.

Евгений Иванович пристально взглянул на Женьку. Голубые глаза в темных ресницах, не закрытые сейчас очками, доверчиво глядели на него. На лоб спустилась волнистая прядь. Что-то очень знакомое промелькнуло в том, как мальчик откинул её со лба.

— Расскажи-ка мне про отца, — попросил Евгений Иванович. — Может быть, я встречал его где-то.

— Понимаете, он — командир, ему очень некогда. А летом мама к нему ездит… То есть, он прилетает на своем самолете в мамину партию. Она — старший геолог, у неё — группа. И они ищут нефть. Вот. А папа им возит всякое снаряжение и письма, и все-все!

— А когда мама возвращается домой?

— Она мне всегда подарок привозит. От папы. В прошлом году он белку послал, ручную. Она и сейчас у нас живет. А еще раньше — лайку. Настоящую, сибирскую. А в этом году папа, может, медвежонка поймает!

— Пожалуй, медвежонку жарко будет в квартире, как думаешь?

— А я воды ему в ванну налью. В зоопарке-то мишки целыми днями в воде сидят.

— Ну, если так… Скажи, а он… А ты папу видел?

— Конечно! Только когда маленький был. У меня фотография есть. Я покажу.

Разговор замер. Евгений Иванович повернулся на спину, раскинул руки и закрыл глаза. И от этого лицо сразу стало строгим и незнакомым. Резкие складки на щеках выпрямились и казались теперь тоже хмурыми и жесткими.

Женька почему-то оробел. Он поспешно отвернулся и почти пожалел, что рассказал об отце и маме…

— Подъем! — Евгений Иванович неожиданно рывком поднялся. Он подхватил Женьку и легко поднял его над головой.

Женька поджал ноги и боязливо посмотрел вниз. Запрокинутое лицо Евгения Ивановича знакомо, по-доброму улыбалось ему.

— Ну, тезка, айда обратно!

Он посадил Женьку верхом себе на шею и побежал к воде. Так вместе они и бултыхнулись, обрушивая на себя радужный ливень брызг. Они дружно смеялись и чихали и вытряхивали из ушей воду. И Женьке снова было легко и свободно.