Женька - раз, Женька - два...
Шрифт:
— А папу ты все равно не получишь, понял? Не нужны вы ему!
Женька-раз закусил губу, повернулся и медленно пошел прочь. А вслед ему неслось победно и зло: «Не нужны! Не нужны! Так и знайте!»
7.
Над обрывом росли два огромных кедра. Земля с краю осыпалась, и могучие корни великанов нависли просторным карнизом. Вокруг пышно разрослась акация, совершенно скрывая его от посторонних глаз. Женька-раз открыл это место случайно, когда в лагере играли в «Зарницу», и он был разведчиком «зеленых». С тех пор он часто приходил сюда, особенно когда хотел побыть один.
Карниз тогда превращался
Но сегодня играть не хотелось. Ни во что…
«Может, она все перепутала?.. Зачем она сказала про фотографию?.. И зовут нас почему-то одинаково, даже отчество у меня такое же — Евгеньевич…» — мысли носились, как испуганные мыши в поисках выхода, в панике натыкаясь на углы и стены.
Мальчик вспомнил, когда ему исполнилось семь лет, мама сказала: «Ну вот, Евгений Евгеньевич, ты стал совсем взрослым, теперь тебе придется ходить в школу», — и подарила настоящий, на ремнях, ранец с пеналом и книжками.
Женька сидел на упругом ковре из коричневых иголок, осыпавшихся с веток. Иголки кололи голые ноги, мальчик попытался их разгрести, но — тщетно: сухо потрескивая, они царапали ладони и упрямо засыпали только что расчищенное место.
Какой-то глупый мурашек зацепился за Женькин палец, и, не зная, как спуститься на землю, бегал по нему взад – вперед. Мальчик опустил руку, и мураш мгновенно зарылся в иголки — спрятался.
«Что же было еще?» — Женька наморщил лоб. Вспоминать «нарочно» было трудно и непривычно. Когда же они с мамой первый раз говорили об отце?.. Кажется, в детском саду. Ну, да. Потому что детсадники спросили. Ирка Радунская все докапывалась. Рыжая такая, даже на руках — конопушки, и нос — пуговкой, и на нем тоже рыжие пятнышки. Все рыжие противные. Это она первая тогда налетела: «А у Сергеева отца нету! Не-е-ту!» — и язык еще показала!
Женька ясно увидел себя, окруженного ребятами, которые с любопытством ждали, что он ответит. И он тогда понял, что надо, обязательно нужно что-то сказать. Непременно сейчас! Иначе задразнят, иначе он будет не такой, как все.
— Есть! А вот есть! — выпалил Женька.
— А почему же он никогда не приходит? — хитро наклонила голову Ирка. — Почему?
— Потому, что кончается на «у», — тянул время мальчик. Щеки пылали и почему-то стало трудно дышать. — Папа — летчик! — неожиданно для самого себя крикнул он. — И летает все время, поняла?
Казалось, сердце вот-вот разорвет рубашку и выпрыгнет. Он никогда не обманывал, и ему стало очень страшно.
Женька едва дождался прихода мамы. Она сразу догадалась, что у него что-то случилось. Она присела на корточки и стала разглаживать ему бровки. Это всегда помогало Женьке успокоиться.
— Что, сына? Ты хочешь меня о чем-то спросить?
— У меня есть папа? — они всегда так говорили с мамой — прямо.
— Есть, — она немного побледнела и посмотрела сыну в глаза.
— А где он? Почему он к нам не приезжает?
— Твой папа — летчик… — начала мама и замолчала, как будто ей стало трудно говорить.
— Летчик! Летчик! — засмеялся Женька. — Мама, правда?!
—
Правда…Женька запрыгал, захлопал в ладоши и повис у матери на шее.
— Ты чему так радуешься? — осторожно разнимая его руки, спросила она.
— Как ты не понимаешь? — Женька удивленно посмотрел на маму. — Он —летчик, значит, летает на самолетах. Поэтому ему некогда. Вот он и не приходит.
— Твой папа очень хороший человек, — тихо произнесла мама и обняла Женьку.
— Ну да, хороший, — мальчик снова удивился: странная какая-то сегодня мама — простых вещей не понимает.
С тех пор они почти не разговаривали об отце так, как в тот раз. Но Женька все равно знал про него все.
Он представлял отца на быстром самолете, как тот летит над холодным морем и сбрасывает прямо на рыбацкий корабль письма и сети, и удочки, и другие нужные вещи. А полярникам, которые жили на льдине с флагом, отец привез один раз огромную живую елку, зеленую, с блестящими разноцветными шарами, почти такую же, как стояла в Новый год у Женьки дома.
Больше детсадники не приставали к нему с дурацкими вопросами. Они завидовали Женьке: не у каждого отец — летчик!
Тут он вспомнил один случай, после которого стал самым важным человеком в детском саду. Ребятишки из малышовой группы ходили тогда за ним толпой. А из других — подлизывались: кто жвачку принесет, кто шоколадку. А Ирка Радунская даже апельсин большущий отдала, которым её бабушка угостила. Женька вздохнул: сколько он тогда сладостей перепробовал! И все из-за Снежка, из-за лайки. Мама её из тайги привезла. Он сам ошалел от радости. Бегал вокруг собачки и поминутно спрашивал:
— Она настоящая?
Мама смеялась:
— Конечно. Видишь, вон уж и лужа под ней.
— От снега? — понял Женька.
Он улыбнулся воспоминаниям: какой же он был дурачок!
Лайку поэтому и назвали «Снежком». Щенка устроили на ночь в коробке из-под торта. Он немного повозился, повизгивая, но вскоре привалился к стенке коробки, откинул в сторону толстые лапы и засопел.
А когда они с мамой прощались перед сном, Женька, накручивая на палец шелковистую мамину прядку, попросил:
— Ты напиши папе «спасибо», ладно?.. За Снежка. Его ведь папа подарил?
Мама поцеловала его и сказала:
— Ты угадал. Вернее, мы вместе: папа и я.
Женька вздохнул. Неужели Евгений Иванович и есть его настоящий папа?! В носу защипало. Хорошо девчонкам: реви, сколько хочешь…
Солнце торопливо спускалось в тайгу. И темнота, которая до этого пряталась на дне оврага, начала взбираться вверх по склонам, проглатывая кусты и деревья. Она уже тянулась к Женькиным ногам, обдавая их сырым и холодным дыханием.
Заиграл горн: «На линейку пора! На линейку пора!»
Нужно было возвращаться…
Женька пришел, когда все уже построились возле флага правильным четырехугольником. Светка Малышкина, их командир отряда, накинулась на него:
— Ты что, Сергеев, выделываешься?! Тут рапорт сдавать надо, а он гуляет! Мы с ног сбились — тебя искали! Думали, что ты из лагеря сбежал. Говори, где был!
Строй рассыпался, и Женька увидел вокруг множество глаз, устремленных на него. Сгорая от любопытства, таращились малыши. Издали поглядывали воспитатели и вожатые.