Женщина четвертой категории

Тут мне под руку подвернулась открытая бутылка коньяка. Я запустила этой бутылкой в Терентия и выскочила из квартиры.

Стоило мне оказаться на лестнице, как трезвость пропала, а ступеньки встали дыбом. Я буквально съехала по перилам и опомнилась уже под вывеской «Гидропроект».

Как долго я мечтала о той минуте, когда меня напоят и соблазнят! И как не вовремя начала сбываться эта трогательная девичья мечта…

Я хлопнула себя по лбу.

Вместо того, чтобы расспросить о художниках и определить круг знакомств, который, сдается, у покойниц был общим, я стала корчить из себя оскорбленную невинность!

– Мать-перемать… – пробормотала я. И тут же вспомнила про картофельные очистки.

Десятисантиметровый слой образовался у покойниц в квартирах в одно и то же время!

Каким образом картошка может быть связана с двумя убийствами и двумя похищениями?

Возможно, ответ на этот вопрос могла дать третья подружка-реставраторша, Екатерина Мамай.

Я добрела до телефона-автомата и набрала номер, который мне продиктовали в салоне «Мебелюкс».

– Салон «Мебелюкс» слушает, – раздалось в ухе.

Я выронила трубку.

Неужели коньяк так действует на извилины?!.

Я очень старательно, скверяя каждую цифру, повторно набрала номер.

– Салон «Мебелюкс» слушает! – на сей раз голос уже изъявил недовольство.

Тут я перестала понимать, на каком я свете.

Оставалось одно – ехать домой и с горя лечь спать. Пусть мне поставлен для отыскания денег жесткий срок, десять дней, но в таком состоянии я ни на что не пригодна.

Придя домой, я поняла, в чем дело. Вся тройка моих гостей пропала. Заодно пропали чайник, осенние туфли Лягусика и баллон с отравляющим веществом. Все три предмета торчали на видном месте, потому я и заметила их отсутствие сразу. Может, бомжи еще чего сперли – это могло выясниться и неделю спустя. Но то, что они слиняли, было очень плохо.

Яша Квасильева, если бы у нее вдруг до окончания следствия разъехались все гости, тоже, наверно, была бы беспомощна, как новорожденный младенец…

Утешившись этим соображением, я отправилась на поиски беглых бомжей и обнаружила их в песочнице. Мужики дрыхли, баба ковыряла пальцем песочек, а рядом стоял фуфырь из-под кваса. Надо полагать, еще полчаса назад в нем булькало пойло.

– Ну, что, сука? – обратилась я к бабе. – Вставай, падла! Нечего тут муслякаться! Бери это чмо за копыта, волоки, куда скажу! Не удалось по кишене покуропчить, зараза? Пофиздипи мне тут – вмажу по сусалам!

Тетка вскочила, и я увидела, что на ней Лягусиковы туфли. Значит, сволочи еще не все пропили.

– Ладно, я сегодня добрая… Волоки своего хахаля обратно в подвал.

Мы доставили мертвецки пьяных бомжей туда, откуда они слиняли. Прямо на глазах у тетки я собрала в мешок имущество, взвалила ей на плечи и погнала ее метлой к квартире Агнессы Софокловны. Оставлять ее в подвале без присмотра было совершенно незачем.

Агнесса Софокловна ахнула, Дюшка в ужасе забилась под шкаф, но старушка согласилась приютить наше с Лягусиком имущество.

– Но, детка, вы уверены, что вам необходимы эти постояльцы?

– Уверена, – мрачно ответила я. – Они стимулируют мой мыслительный процесс. Это как у Яши Квасильевой – чем больше в дом набьется кретинов, тем выше процент раскрываемости преступлений.

– Тогда возьмите, детка… – старушка вынесла аптечного вида флакон. – Это настой чемерицы, против блох. Я всегда им Дюшессу обрабатываю.

– Спасибо, Агнесса Софокловна, что бы я без вас делала…

– Се ля ви, – молвила старушка. – Сегодня я вам помогу, завтра вы мне. Сэ тре бьен.

– Шерше ля фам! – вдруг выкрикнула бомжиха, и выкрикнула совсем разборчиво.

– Смотри ты, по-французски заговорила! – обрадовалась я, но, я бы сказала, злобной радостью.

– Же абит Моску, се ма вилль наталь! – со слезами на глазах сообщила бомжиха.

– Она живет в Москве, это ее родной город, – перевела Агнесса Софокловна.

– А чего же тогда по-русски не ботает… Ой, не говорит?

Агнесса Софокловна обратилась к бомжихе с длинной фразой, исполненной сочувствия, и та заладила в ответ «уи, мадам, уи, мадам», а потом сделала попытку поцеловать старушке ручку.

– Прелюбопытный случай, детка, – сообщила Агнесса Софокловна. – Эта дама несколько не в своем уме, но, мне кажется, от нее можно добиться толку.

В прихожей стояла банкетка на кривых ногах, с облезлой позолотой.

– Кесь ке се? – спросила Агнесса Софокловна, устремив перст на банкетку.

– Луи каторз! – тут же воскликнула бомжиха.

– Детка, но ведь она права – это действительно «Луи каторз», стиль Людовика Четырнадцатого, – старушка даже несколько растерялась. – Похоже, дама разбирается в антиквариате!

Я подумала, что если бы эта дама была еще и в своем уме, ее можно было бы отмыть и заслать в салон эксклюзивного антиквариата на разведку. Но в водопроводе для этого не хватило бы воды.

А вслух я сказала:

– Агнесса Софокловна, ей тут у вас делать нечего. Глядите, как бы вшей не натрясла.

– А мы выйдем и побеседуем на лавочке! – старушка даже обрадовалась такой возможности. – Потом я приму ванну и, надеюсь, все обойдется.

– Можно даже так. Вы с ней посидите на лавочке, а я у вас тем временем окно помою, – предложила я. – Давно ведь обещала!

И более того – за мытье окна я уже получила аванс, но мы с Лягусиком как-то незаметно его проели.

– Шарман! – одобрила старушка, а бомжиха помахала мне рукой и внятно сказала:

– Бон шанс!

– Удачи желает, – перевела Агнесса Софокловна.

И тут я поняла, что удача будет.

Ведь когда у Яши Квасильевой намечается перелом к лучшему? Когда развязываются все узелки?

Именно тогда, когда гости впадают в безумие!

А у нас как раз этот процесс и наметился.

Оставшись в квартире, я приготовила таз с водой, тряпки, старые газеты, а сама села к телефону.

Я опять позвонила Екатерине Мамай и опять услышала про салон «Мебелюкс».

– Катю Мамай позовите, пожалуйста! – потребовала я.

– А она уже домой ушла. Кто говорит? – поинтересовался молодой голосок.

– Племянница ее говорит. Я из Костромы приехала, звоню-звоню, дозвониться не могу!

Почему мне пришла в голову Кострома – понятия не имею. Но ведь Яше Квасильевой тоже часто приходят в голову вещи, о которых она понятия не имеет.