Женщина по средам

– Авось, - уклонился старик от прямого разговора.
– Я вот думаю...

Ногу-то пришьют ему?

– Пришьют, - уверенно сказал мужичок и почему-то рассмеялся.
– Я слышал, одному знаешь что пришили? При людях и сказать совестно. И ничего, детенка родил! Во!

– Надо же, - неопределенно ответил старик и, не добавив больше ни слова, поковылял к своему подъезду. Он и в самом деле с трудом передвигал ноги.

Ухватившись за перила, помогая себе руками, подтягиваясь, сколько хватало сил, он поднялся на свой этаж, нажал кнопку звонка и почти ввалился в квартиру, когда Катя открыла дверь.

– Ты что, деда?
– испугалась она.

– Устал маленько, - ответил он и, сбросив с ног растоптанные туфли, прошел в комнату, прилег на диван.

– Чаю выпьешь?
– Катя присела рядом.

– Потом, - старик похлопал ее по руке, попридержал, когда Катя хотела подняться.

– Что там за крики во дворе? Скорая приехала...

– А... Что-то взорвалось, - честно ответил старик.

– Все живы?

– Да, все живы.

– А у кого взорвалось-то?
– насторожилась Катя, почувствовав, что старик недоговаривает.

– У торгаша этого... Чуханова.

– А скорую кому вызывали?

– Дружку... Есть у него один там долговязый, как оглобля.

– Игорь?

– Может быть... Я их по именам и не знаю.

– А что с ним?

– Вроде, нога повреждена, - старик был даже благодарен Кате за то, что ее вопросы позволяли отвечать ему честно. Он не лукавил, действительно у Игоря что-то с ногой, а что именно... Откуда ему знать, он не врач. Это пусть врачи разбираются, последнее время у них и опыт появился - в городе каждый день гремят взрывы. Шла война, но старик не мог определить, кто с кем воюет и на чьей стороне оказался он сам.

***

Опустившись к горизонту, солнце нашло между домами небольшой узкий просвет, наполнив квартиру Чуханова каким-то зловещим красноватым светом. После отъезда скорой помощи Борис с Вадимом насколько смогли убрали квартиру, подтерли кровь, поставили на места стулья, стол. Сами они опустились в два низких кресла и сидели освещенные закатным солнцем, притихшие и потрясенные.

А по комнате мерно и тяжело, из угла в угол ходил полковник Пашутин, изредка поглядывая на приятелей с раздраженным недоумением. Он не мог понять происшедшего, снова и снова задавал одни и те же вопросы. Не потому, что не в состоянии был придумать других, а потому что задавать одни и те же вопросы было действенным приемом на любом допросе.

– Что пили?
– в который раз спросил Пашутин.

– Да отвечали, отвечали уже!
– сорвался Вадим.
– Шампанское пили! Борис принес несколько бутылок.

– По какому поводу?

– Среда...
– ответил Борис, но тут же, спохватившись, постарался исправить оплошность.
– Жара, дела дневные закончили... Давно не виделись...

– Сколько?

– Дня три, наверно...

– Как же пережили?
– усмехнулся Пашутин.

– С трудом.

– Много выпили?

– Одну бутылку!
– заорал Вадим.

– Значит, так... Советую вам обоим чувства свои... и всю свою неудовлетворенность окружающим миром... приберечь до того момента, когда встретитесь в больничной палате со своим подельником. Если к тому времени какие-то чувства у вас еще останутся.

– Каким еще подельником?

– хмуро спросил Борис.

– Ну, как же, - повернул к нему свое гладковыбритое, пухловатое, розовое лицо Пашутин. Лицо его было в этот момент не просто румяным, а каким-то пылающим в свете красных солнечных лучей.
– Вы же проходили по одному делу...

Об изнасиловании. И только благодаря моим усилиям находитесь здесь, а не в другом, менее благоустроенном помещении. Там не пьют шампанское, там напитки попроще. Кстати, о шампанском... Много выпили?

– Бутылку на троих, - ответил Борис.

– Да?
– усомнился полковник.
– А на кухне я видел несколько бутылок...

Не меньше трех... И они выглядели довольно свежими, из них еще винный дух шел... Как это понимать?

– Потом уже выпили... Когда Игоря увезли.

– А вы и рады... Осталось двое, значит, каждому больше достанется, да?

– Не надо так, отец, - сказал Вадим.

– С вами можно... С вами по-всякому можно... Насильники, пьяницы. Вся квартира в кровище, а вы шампанское хлещете... С вами можно. Игорю вино понадобится не скоро, если вообще когда-нибудь понадобится...

– Он хоть жив?

– Будет жить, как мне сказали по телефону. Организм молодой, крепкий...

Опять же спортсмен, надежда и опора института. Там добавили ему недостающую кровь, еще кой-чего вспрыснули для поддержания духа... Речь не о том. Игоря мы уже проехали. Меня интересует, что здесь произошло? Вадим! Отвечай.

– Не знаю... Говорю же - не знаю! Сидели, пили вино из горлышка...

– Шампанское из горла?
– удивился Пашутин.
– Так ведь невозможно - рот газами распирает!
– он весело обернулся от окна.

– У нас получалось.

– Хорошо... Принимается. Дальше.

– Слушали Джексона...

– Этого тощего гомосека?
– уточнил Пашутин.

– Называй его, как хочешь! Слушали.

– И звук, конечно, был на полную мощность?

– Почти...

– Взрыва не слышали?

– Не было взрыва. Трепались о том, о сем...

– О бабах?

– О девочках, - поправил Вадим отца.

– Ну, что ж, можно их и так называть, им это нравится... Я слышал в очереди две бабули по девяносто лет себя девочками называли... Пикантно получалось. Ладно... И что же было дальше?
– Пашутин присел к столу, подпер обильную щеку ладонью.

– Вдруг слышу - Игорь орет не своим голосом... Я как глянул... А у него нога на одной жилке болтается, а вместо колена... каша. И оттуда кровь, как из крана... Ну, мы и замотались...

– О девочках больше не говорили?

– Вадим выбежал во двор, стал звать на помощь, - Борис сделал вид, что не заметил укола полковника.
– Я здесь остался... Резиновый жгут подвернулся...

– Как мог у вас в доме оказаться резиновый жгут? Вы что, готовились к чему-то подобному?

– Это был шланг от клизмы, - Борис наклонил голову и сжал зубы, чтобы не сорваться.

– От клизмы?
– удивился Пашутин.
– Надо же... Оказывается, и в таких случаях клизма бывает полезной... Игорь не возражал, что вы на нем клизму испытываете?